- И ты подумал, что я бы бросила тебя. Я бы…
- О, нет, - горько рассмеялся Кайло. Какая ирония была в этом. – Конечно, ты бы не бросила. Так он и сказал. Не бросила бы, и ловушка бы захлопнулась. Прошла бы этот путь до конца со мной. Он говорил о тебе, твоей молодости, загубленной жизни и карьере, а я видел, как ты живешь в отвратной комнатушке вроде той, что у меня была. Пытаешься украсить её, ведь ты бы благородно ушла от деда и пыталась бы свести концы с концами и при этом искала бы красоту среди грязи. Видел, как ты трясешься в грязном, душном поезде через всю страну, чтобы увидеть меня. Как тебя с особой тщательностью обыскивает охрана на входе – ведь ты такая красивая. Как все восхищенно свистят тебе вслед. А я бы смотрел на тебя и ненавидел себя за все это. А ещё, Рей, я испугался. Испугался, что в один прекрасный день увижу усталость пополам с презрением в твоих глазах. Я не хотел, чтобы сначала любовь, а потом и жалость загубили тебе всю жизнь. Это было мое прошлое, и я добровольно пошел на улицу, но я не хотел тянуть тебя, не хотел. Не имел права. Любовь – это не вместе и до конца. Это отпустить руку вовремя. У меня это вышло, только эту руку сломав, к сожалению, и не было ни дня чтобы я не… - он покачал головой. – Я всегда помню, что сделал. И часто спрашиваю, как можно было бы все изменить, но до сих пор не нашел ответа.
- Мы могли поговорить, - тихо выговорила Рей.
- Бляха, нет, не могли. Потому что ты бы говорила все это. Говорила бы мне все эти слова, которые дают надежду. У меня не было выбора, Рей. Не было! Я хотел чувствовать себя мужчиной, который хоть что-то может дать. Послушай, тебе пришлось довольно хреново, точнее, просто жуть, как хреново, но знаешь, я тоже не наслаждался жизнью. Я принял правильное решение с ошибочным его воплощением, но… пожалуйста, оставь это решение за мной. Без споров и попыток опротестовать. Просто оставь его мне, потому что мысль о том, что я, пусть и через боль, но сделал что-то хорошее, помогает мне хоть немного уважать себя. Не разрушай это, Рей.
Он замолчал. Молчала и Рей. У каждого была своя правда. Своя боль. И свои методы её переживать. Для девушки спорить, для Кайло – смириться.
Вошла экономка, которая будто и не слышала, как Бен кричал на свою леди. Сказала, что ужин готов, и что она может принести его сюда.
- Не нужно сюда. Мы поедим на кухне. Пойдем, Рей. – Обратился он к девушке уже другим, тихим тоном, когда они снова остались одни. - Там тебе понравится. Много ножей. Тебе ж так в кайф бросаться ими в своего монстра. Пойдем, бросишь ещё парочку. Мне уже и не больно.
Они ели молча. Рей вроде даже с аппетитом. За весь ужин сказала только две фразы «божественно вкусно» и «Бен, рыбу нужно съесть». Даже не прокомментировала Совиньон Блан из Сансера*, хоть на секунду и зажмурилась, как довольная кошка. Кайло про себя хмыкнул – хотелось бы увидеть кошку, пьющую вино вместо молока.
Мужчина ковырял дорадо, наблюдая за Рей. Видел, что ей здесь комфортно – сидела на высоком стуле она свободно, иногда смотрела в окно, словно пытаясь понять, когда хлынет дождь. Но внутренне девушка была напряжена, хоть и пыталась это скрыть. Всё, что они наговорили друг другу, снесло бы с рельс целый поезд, не то, что одну, пусть и сильную, девушку.
Внезапно, когда Кайло немного расслабился, девушка, не допив вино, швырнула свой бокал на пол. Запахло пролитым спиртом и разбитым терпением. Где же все эти благородные нотки свежескошенной травы, крыжовника, черносмородинного джема и прочей чепухи, о которой так возвышено говорят сомелье, когда покупаешь чёртов Совиньон из Сансера? Только спирты. Благородные, но спирты.
- Что, не винтаж? – Мрачно пошутил Кайло, пытаясь снять напряжение, покуда Рей смотрела с таким ошарашенным видом на разбитый под ногами бокал. Будто не поверила, что это сделала она, ведь истеричкой, бьющей посуду, никогда не была, хотя… хотя она довольно часто что-то куда-то швыряла, когда вспыхивала.
Мужчина хотел сказать, что это ерунда, но в следующую секунду спохватился. Рей, вся сжавшись, рыдала. Рыдала, уложив голову на столешницу, закрывая себя от мира. У бедной девочки, наконец, сдали нервы.
Кайло вскочил – на чистом рефлексе и тут же поморщился от боли - ему было непривычно, что тело стало таким резко реагирующим на каждое порывистое движение. Обошел стекло, подошел к Рей и обнял её, прижимая к себе, будто пытаясь одним этим движением спрятать её в своих объятиях от всего, в том числе и от их общего прошлого. Она не дрожала, была даже сейчас напряжена. Окаменевшая в своих страхах и сомнениях. Рей не прекращала плакать – футболка Кайло промокала от её слез, покуда она уткнулась носом в него, будто ища защиты. Лицо прятала. Наверное, ужасно презирала себя в эту секунду, когда он шептал что-то успокаивающее, успокаивающе гладя по волосам. Это было удивительно - держать весь мир в своих руках и смотреть, как этот самый мир разрушается.
В эту минуту у него болели новые раны от её близости, у неё – старые. Они были молоды, успешны… и ужасно-ужасно несчастны и никак не могли нащупать тропу к тому, как все вернуть назад, потому что оба этого хотели.
- Лучше бы тебя никогда не было в моей жизни, - внезапно очень чётко сказала она те слова, которые Кайло себе говорил много раз, но слышать это было довольно больно. – Семь лет, Бен, семь. Ты так пекся о моем будущем, что даже не позвонил. Ни разу не спросил даже, как дела? Что же он пообещал тебе взамен? Что дал тебе за то, что ты бросил меня?
- Обещание. - Кайло тяжело вздохнул. Какая разница, будет она знать, или нет. В конце концов, он не мог сожалеть за двоих. - Обещание, что ты станешь пианисткой, что он не будет тебе мешать.
Внезапно Рей осеклась и подняла голову. На неё смотреть было страшно. Бледная, разбитая, без маски уверенности. В ресницах запутались слезы. Глядя в её это лицо, Кайло невольно возвращался в ту ночь, когда видел её такой сломанной. Что же она делала с ним? Сама того не понимая, усугубляла вину, не давала вынырнуть.
- Повтори, - резко попросила девушка.
- Палпатин дал слово…
Девушка моргнула. Нет, это было просто невозможно. Это было просто бы апофеозом жестокости от деда.
- Он и не мешал, Бен, - тихонько сказала она, понимая, что никогда не скажет ему правду, чтобы он не убил её деда. Ох, вот как шли на такие сделки, чтобы защитить. – Это… это я сплоховала.
- Нет, я просто не подумал, что убивая твою душу, смогу помочь. - Кайло улыбнулся, потому что не хотел, чтобы Рей себя винила в чем-то. Она могла заниматься самобичеванием, проигрывая свои дела в суде, если эта девушка там когда-то проигрывала, но не когда речь шла о той ночи.
- Хватит оправдывать и меня. Хватит Бен. Просто хватит. С меня. С тебя. С нас обоих. – Она неожиданно положила голову назад на его плечо, словно, ей, правда, было очень уютно в его руках. По-забытому уютно. – Бен, скажи, вот чего ты хочешь? Просто от жизни, в эту минуту, в будущем.
- Ну… мне бы хотелось покоя. И тишины, в которой можно было бы немного прийти в себя. Хотелось бы быть с тобой, Рей. Любить тебя без вины и отвращения к себе. Ощущать себя свободным, счастливым, нормальным, в конце концов. Хотелось бы просыпаться с тобой. Засыпать. Делать миллион вещей, на которые люди не обращают внимания. Мне бы хотелось семью, - с каждым предложением он говорил все отстраненней. Чем несбыточней становились желания, тем больше замерзал голос. – Детей бы хотел. Таких мелких хулиганов с твоими золотыми глазами. О, и, может быть, стейк на ужин вместо рыбы, - неожиданно пошутил Кайло, чтобы разбавить свои глупые-глупые мечты, которые были просты и сложны одновременно.
Рей слушала, как там, под швами, которые ещё не сняли, аритмично бьется разбитое сердце человека, у которого даже самые заветные желания ассоциировались только с ней. Он не сказал, что хотел бы куда-то уехать. Он. Просто. Хотел. Быть. С. Ней. И за это он был наказан, а, может, даже проклят.
Могла ли она склеить его сердце? Хотела ведь, но хватит ли сил? Терпения? Любви, в конце концов.