Раньше или позже придется сменить повязку. Только на что — вот в чем вопрос. Можно, конечно, использовать новую — в аптечке первой помощи, которой укомплектована "Брэдли", их несколько. Только вот экипаж может ее не понять, ведь аптечка находится в машине не зря. Если начнутся боевые действия, ее содержимое может оказаться жизненно необходимым. И никто, даже самый лояльный член экипажа, не одобрит ее действий. Их не касается, что она сделает со своим собственным пакетом, но аптечка первой помощи принадлежит всем.
Пока они резво катили по. дороге, не обращая внимания на случайные "легковушки" и "пикапы", которые шарахались, уступая путь двадцатилятитонной бронированной махине, Нэнси Козак продолжала лихорадочно искать выход. Взять туалетную бумагу? Нет, не подойдет. Подружка из Уэст-Пойнта как-то раз попробовала этот вариант на полевых учениях. Туалетная бумага моментально пропиталась кровью и раскисла. Был еще один выход — тряпье, которым пользовались для протирки оружия и проверки уровня масла в системах "Брэдли" — но тоже не лучший: почти все тряпки были уже грязными.
Когда БМП одолела очередной поворот дороги, Нэнси поняла, что ее молитвы услышаны. Впереди, меныце чем в сотне метров, показалась заправочная станция с открытым допоздна магазинчиком. Повеселев, она включила интерком и крикнула водителю, чтобы он остановился у заправки.
Удивленный приказом лейтенанта и ее взволнованным голосом, водитель Луи Фридмен круто взял руль вправо и въехал на стоянку заправочной станции, едва не задев стоявший у бензоколонки "пикап". Как только "Брэдли" остановилась, Козак спустилась в башенку, сняла шлемофон и, схватив куртку и кевларовую каску, приготовилась выйти наружу.
Стрелок, сержант Терри Тайсон, недоуменно посмотрел на нее:
— Что случилось, лейтенант? Куда это вы?
Нэнси попыталась изобрести какой-нибудь повод: мол, хочу что-то там проверить, но передумала. Посмотрев сержанту в глаза, она выпалила:
— Если вы непременно хотите знать, то мне нужно зайти в магазин купить гигиенические пакеты.
Несколько секунд они молча глядели друг на друга. Наконец до сержанта дошел смысл сказанного.
— Все в порядке, лейтенант. Просто я должен знать, что ответить командиру, если он выйдет на связь.
Нэнси вытаращила глаза:
— Если командир спросит, не говорите ему, почему мы остановились.
— Что же ему сказать?
— Да все, что хотите! Скажите, что я пошла проверить позицию другого взвода или еще что-нибудь. В конце концов, скажите ему, что я пошла в туалет. Придумайте что угодно, только...
— Ладно, лейтенант, не волнуйтесь. Я вас прикрою.
Козак улыбкой поблагодарила сержанта и, подтянувшись, вылезла из открытого люка. Когда она ушла, Фридмен обратился к Тайсону по интеркому:
— Куда пошла наша лейтенантша?
— Она потекла, и ей понадобились прокладки.
Фридмен не понял, что прозвучало в тоне сержанта — недовольство или нетерпение. Снова включив микрофон, он решил подразнить Тайсона:
— А я-то думаю, чем это пахнет?
— Господи, Фридмен, ты что, не знаешь, как пахнет баба в жаркий день?
— Отчего же, сержант. Знаю, но в "Брэдли" я еще с этим не сталкивался.
Тайсон ехидно парировал:
— Тогда добро пожаловать в новую армию. Здесь ты быстро к этому привыкнешь.
— А что? Ничего страшного. Если уж я столько месяцев терплю, как ты портишь воздух, то как-нибудь переживу и это. Пусть только сама их выбрасывает.
Увидев, что лейтенант Козак с довольной улыбкой выходит из магазина, держа пакет подмышкой, Тайсон не стал отвечать Фридмену. Он просто наблюдал за лейтенантом и думал: удастся ли ему когда-нибудь привыкнуть к ней? Может, это далось бы легче, будь она дурнушкой. Тогда ему, хотя бы, не пришлось то и дело скрывать возбуждение, когда они сидят бок о бок в тесной двухместной башне "Брэдли".
Взобравшись наверх, Козак поставила мешок и вынула из него две банки охлажденной содовой воды. Одну она протянула Фридмену, другую — Тайсону. Подавая банку сержанту, она улыбнулась:
— Спасибо, сержант. Благодарю, что прикрыли.
Открывая банку, Тайсон улыбнулся в ответ:
— Нет проблем, лейтенант. Ведь мы, как-никак, один экипаж. Верно, Фридмен?
Глотнув содовой, Фридмен взглянул на Козак, потом — на Тайсона. "Да уж, экипаж подобрался — что надо", — подумал водитель. Он — чернокожий парень из Кливленда, Тайсон — деревенщина из Джорджии, а лейтенант — двадцатидвухлетняя девица из какого-нибудь чистенького обеспеченного пригорода. И вот они втроем сидят на самой границе Техаса и попивают содовую. Вслух же он сказал:
— Еще бы, сержант. Так оно и есть.
Ни у Альвареса Коллеса, ни у его брата Хулио не было ни малейшего намерения послужить поводом для начала войны. Этим утром у них была только одна цель — ограбить банк, и им казалось, что сделать это в Америке будет проще простого. Ведь банков в Южном Техасе — пруд пруди, охраняются они слабо, а расположены, большей частью, вблизи главных дорог и шоссе. "Плевое дело, — убеждали они двух своих дружков. — Нужно только войти в любое пригородное отделение банка, пригрозить служащим пистолетом — и за пять минут у нас будет больше денег, чем мы сумеем заработать на доставке пиццы за пять лет".
Альварес, старший из братьев, легко сумел убедить младшего в реальности своего плана. А двух друзей, уставших маяться в трущобах Южного Техаса, уговаривать почти не пришлось. Прожив в Америке два года, они усвоили несколько суровых истин. Первая из них гласила: хоть они, колумбийцы, и принадлежат к европеоидной, то есть белой расе, все равно в Америке их никто не будет считать белыми, Втораія истина несколько уравновешивала первую. Расхожая мудрость гласит, что деньги уравнивают всех. Имея деньги — а деньги сами идут в руки к тем, кто достаточно смел, чтобы их взять, — они могли бы жить не хуже белых.
Присутствие американских войск нисколько не смущало братьев Коллес и их друзей. Ведь в Колумбии войска — обычное явление. И поскольку братья знали, что солдаты везде одинаковы, они не видели разницы между ними и полицейскими, которые частенько заглядывали в дешевые закусочные и разъезжали по городу в американских патрульных машинах — громоздких и маломощных. К тому же, имея при себе два автомата, дробовик и три автоматических пистолета, они могли рассчитывать, что сумеют отбить у местной полиции охоту преследовать их слишком рьяно. Найдется немного желающих положить свою жизнь, спасая чужое добро.
Пока братья Коллес готовились одним махом достичь и богатства, и славы, капитан Стэнли Уиттворт совершал утреннюю проверку караулов или, по крайней мере, пытался ее совершить. Остановившись у закусочной, Уиттворт с водителем ждали в своем "хамви", пока помощник шерифа Глен Бриско соизволит выйти. Нетерпеливо поглядывая то на часы, то на дверь закусочной, капитан все больше выходил из себя. Впереди было полно работы, а этот Бриско, служивший связующим звеном между шерифом и Уиттвортом, заставлял капитана заниматься делами, не только непревычными для него, но и неприятными.
Хоть Бриско и носил форму, Стэнли считал его штатским. Помощник шерифа отлично знал свое дело, и здесь никаких проблем не было. На прошлой неделе он очень помог Уиттворту и его офицерам — познакомил с окрестностями, рассказал, как живут и чем занимаются здешние жители. На капитана произвело впечатление и то, как Бриско обращается с нарушителями закона. И все же он считал, что в свободное от исполнения обязанностей время, Глен проявляет излишнюю небрежность — и в одежде, и в поведении. Даже его разговоры — когда Стэнли позволял втянуть себя в них — касались вещей, не имеющих никакого отношения к их заданию. Капитан почти сразу понял, что пост помощника шерифа для Бриско — не что иное, как работа, способ зарабатывать себе на жизнь. По мнению Уиттворта, ему не хватало того развитого чувства долга, которое отличает военного человека от штатского. Поэтому капитан терпел Бриско и пользовался его услугами, но про себя давно решил: случись что, он будет поступать по собственному разумению и полагаться на своих людей — верных, обученных, дисциплинированных.