— Первое отделение — в дом. Второе отделение — отходите к реке и приготовьтесь прикрыть отступление первого.
Не дожидаясь повторного приказа, Маупин вскочил и крикнул своим людям:
— Рапп, Сэйлес — в дом, вместе с лейтенантом. Остальные — за мной. И пошевеливайтесь!
Поуэр тоже был на ногах. Крикнув своим солдатам: "Эй, ребята! Все слышали приказ? Тогда — руки в ноги, и вперед!", — он пригнулся и, держа винтовку наготове, бросился к реке.
Ривера несколько секунд оставался на месте, наблюдая, как , его люди выполняют приказ. Только убедившись, что все идет нормально, и лейтенант владеет ситуацией, он дернул ее за руку и выпалил:
— Давайте, лейтенант, я с первым отделением останусь здесь и прикрою ваше отступление. Даю вам две минуты, чтобы добраться до реки, а потом двинусь следом.
Повернувшись к своему взводному сержанту, Козак положила руку ему на плечо;
— Нет, с первым отделением останусь я, а вы ступайте.
Ривера хотел было возразить, но Нэнси его перебила:
— Это мой долг, сержант Ривера: командир наступает первым, отступает последним и все такое прочее. Да вы и сами знаете. А теперь — вперед.
Сержант взглянул ей в глаза и сдался. Спорить было некогда. К тому же, она права. Будь лейтенант мужчиной, он никогда не сделал бы такого предложения. Оно вырвалось у него непроизвольно, потому что он на миг забыл: лейтенант — не просто женщина, а пехотный офицер. Впредь надо следить за собой. Ривера молча повернулся и побежал за вторым отделением, на прощанье бросив Козак:
— Только долго не возитесь и не лезьте в перестрелку. Помните: у вас две минуты.
Снова повернувшись в сторону, откуда доносилась стрельба, Нэнси задумалась: как же быть с Коуди и Гаити? Может, добраться до угла и посмотреть, что там происходит? Но тут за поворотом послышался приближающийся топот. Мгновение спустя грянули винтовочные выстрелы, и в том месте, где улица изгибалась вправо, на мостовую полетели осколки бетона и штукатурки. Поскольку ответных быстрелов из М-16 не последовало, а топот бегущих ног все Приближался, Козак решила, что это возвращаются Коуди и Ганти, а противник стреляет им вслед.
Выпрямившись, она опустила винтовку горизонтально и, установив переключатель на стрельбу короткими очередями, собралась идти на выручку. Но она успела сделать всего несколько шагов: из-за поворота выскочил Коуди, за ним — Гаити, а вдогонку им трещали выстрелы. Прижавшись к стене, Козак увидела, как Гаити повернулся, опустил винтовку и дал очередь по невидимым преследователям. На миг стрельба стихла, и рядовой бросился бежать дальше.
Когда Коуди поравнялся с Козак, она окликнула его и показала на открытую дверь:
— Скорее сюда!
Коуди, не мешкая, проскочил мимо нее и скрылся в доме. Теперь, когда он был в безопасности, лейтенант сосредоточила все внимание на рядовом Гаити. Забыв обо всем, она пристально следила за каждым его движением. Гаити, все еще находясь на углу, обернулся назад. Дальше все происходило будто в замедленном кино: рядовой стал поворачиваться, и вдруг Козак увидела, как глаза его широко раскрылись, будто он чему-то удивился. Вместо того, чтобы бежать дальше, он неуверенно затоптался на месте, а руки его взлетели вверх, будто он пытался сохранить равновесие. Но это ему не удалось, и он, выронив винтовку, стал валиться навзничь. Издали казалось, что он поскользнулся на льду. Только лед туг был ни при чем: Гаити ранили.
Козак, не раздумывая, выскочила из укрытия стены и бросилась туда, где упал Гаити. Единственная мысль — помочь товарищу — толкала ее к раненому солдату. Что она будет делать, когда доберется до нею, Нэнси еще не знала. Она действовала машинально, повинуясь инстинкту.
Добежав до Гаити, она перехватила винтовку в левую руку, а правой ухватила его за плечевой ремень куртки. Не останавливаясь, она повернулась, чтобы бежать обратно, к открытой двери дома, но Гаити не двинулся с места. Тяжесть его почти двухметрового тела, сопротивляющегося ее рывку, заставила Козак выпустить ремень. От неожиданности она потеряла равновесие и рухнула на спину, не подозревая, что это спасло ей жизнь: мексиканские солдаты только что выпустили по ней несколько очередей. С размаху ударившись копчиком об асфальт, она задохнулась от боли и растянулась на середине улицы, каким-то чудом не выпустив из рук винтовку.
Ей казалось, что она пролежала так целую вечность — глядя в небо и стараясь отдышаться. В первый раз с тех пор, как она покинула укрытие, лейтенант Козак задумалась о своем поступке и его последствиях. Положение складывалось скверное: она беспомощно лежит под огнем рядом с раненым солдатом, не в силах двинуться с места, и тем более — сдвинуть Гаити. Поспешив на помощь раненому, она не оставила' Маупину никаких указаний и даже не попросила прикрыть ее. Они с Ганти остались одни. И, что совсем плохо, послышались приближающиеся голоса. Говорили по-испански. Да, положение — хуже некуда. В этом сомневаться не приходилось. Прикусив губу, Козак перекатилась на бок. Потом просунула голову и левую руку под ремень винтовки и перекинула ее за спину. Вцепившись обеими руками в куртку Ганти, она села, уперлась ногами в землю и изо всех сил потянула его на себя. Результат обескуражил: ей удалось сдвинуть тело всего на несколько сантиметров. Протащив его полметра, Нэнси отползла назад и приготовилась к следующей попытке. Но и она дала не лучший результат — еще полметра. До двери же оставалось метра три, которые казались ей десятью километрами. Но другого выхода не было. Козак повернулась и приготовилась сделать следующий рывок.
Вдруг какая-то тень закрыла от нее небо и дома. Лейтенант подняла голову: перед ней, возникнув словно из-под земли, стоял мексиканец с винтовкой в руках и рассматривал их с Ганти. Поскольку Нэнси смотрела на него снизу, он показался ей настоящим великаном.
Несколько секунд они глядели друг на друга. Раскрыв рот от удивления, Нэнси сидела, вцепившись в куртку Ганти, готовая тащить его дальше. Мексиканец, прижав винтовку к груди, смотрел на нее с неменьшим удивлением: он никак не ожидал встретить здесь женщину. Оба они столкнулись с непредвиденной ситуацией. Винтовка болталась у Козак за спиной, поэтому она не могла защитить ни себя, ни раненого Ганти.
Мексиканский солдат, пылая праведным гневом, был готов прикончить любого наглого гринго, посмевшего ступить на его землю. Однако то, что он увидел, застало его врасплох: он не знал, как поступить с раненым и женщиной, которая находилась с ним рядом. Они совсем не походили на дюжих североамериканских солдат, несущих угрозу его дому и семье. Это были обычные люди. Нет, он не мог хладнокровно расправиться с ними. Недолго думая, мексиканец перекинул ремень винтовки через плечо, нагнулся и, схватив Ганти за руки, взвалил его себе на спину. Не оглядываясь на Козак, он бросился к открытой двери, к которой были устремлены все помыслы лейтенанта.
Еще не оправившись от неожиданного столкновения с мексиканцем, Нэнси изумленно смотрела, как он поднимает Ганти и уносит его в дом. А как только пришла в себя, вскочила и бросилась к двери, за которой исчез противник со своей ношей. Решив не возиться с винтовкой, она вынула из кобуры пистолет и вслед за мексиканцем ринулась в дом, полная решимости спасти Ганти.
Вбежав в темное помещение, она на миг ослепла, и не разглядела лежащего сразу за порогом тела Ганти. Запнувшись за его ноги, Козак растянулась лицом вниз, расквасив нос и подбородок о каменный пол. Опираясь на руки, она подняла голову и огляделась. От боли из глаз сыпались искры, к тому же, в темноте она не сразу заметила мексиканского солдата. Он стоял рядом и смотрел на нее. Так и не решив, как поступить, он, сжимая в левой руке винтовку, махнул ей правой, прошептал: "Ступайте с Богом" — и скрылся в темном коридоре.
Нэнси все еще лежала на полу, глядя вслед исчезнувшему мексиканцу, когда в дверь кто-то вбежал. Как и она, неизвестный не заметил лежащего у порога тела Ганти и, споткнувшись, головой вперед влетел в темную комнату. Правда, ему повезло больше, потому что лейтенант смягчила его падение. Чертыхаясь, она попыталась подняться, но невидимый пришелец навалился на нее.
— Господи, никак это вы, лейтенант? Прошу прощения, не разглядел.
Она узнала голос сержанта Маупина.
— Принимаю ваши извинения. А теперь, черт возьми, может вы, наконец, слезете с меня?
Маупин мгновенно вскочил на ноги и, помогая лейтенанту подняться, оглядел комнату: