В той сфере деятельности, которой занималась Джен, ничего подобного и в помине не было. Все — от освоения секретов ремесла до умения выгодно продать сенсационный репортаж — зависело только от нее самой. От телекомпании она получала только оборудование, необходимое для съемки и передачи репортажей. Обо всем остальном — от одежды до жилья — приходилось заботиться самой. И хотя она получала неплохие суточные, чтобы оплачивать свои расходы, это нельзя было сравнить с той неусыпной опекой, которой окружала Скотта армия.
Что еще важнее, права и защита, на которые могли рассчитывать Джен и ее коллеги, ничем не отличались от тех, которые закон предоставлял обычным гражданам. Где бы ни происходила съемка, — в Остине, штат Техас, или в горах Мексики — всюду репортеры действовали на свой страх и риск. Приходилось самим себя защищать, а если кто-нибудь пострадает, заботиться о нем тоже придется самим. По сравнению с ними Диксон, даже будучи солдатом, мог чувствовать себя в относительной безопасности: передний край далеко, а здесь, в Ларедо, существуют специальные части, в том числе и военная милиция, призванные охранять командный пункт дивизии, генерала и его окружение, тогда как Джен, отправлявшуюся на съемки в район боевых действий, охранять было некому. Какое-то время подполковник размышлял об этом. До чего странно: он, давший клятву защищать и поддерживать конституцию, не только не может ничего сделать, чтобы защитить свою возлюбленную от опасности, которой она подвергает себя на каждом шагу, но даже не знает, как исправить такое положение дел. Ведь и он, и Джен — взрослые люди, у каждого — свое дело, свое призвание, и, в то же время, они настолько любят друг друга, что ни один из них не стремится изменить другого.
Вернувшись к зданию муниципалитета, они сели на ступеньки подальше от входа. Повисло мимолетное молчание: каждый пытался найти тему для разговора. Скотт, который находился в курсе того, какая ситуация сложилась по обе стороны Рио-Гран- де и что собирается заявить президент меньше чем через полчаса, был вынужден соблюдать чрезвычайную осторожность. Джен, будучи репортером не только по профессии, но и по натуре, старалась сдерживать вполне естественное желание выудить у Диксона ту информацию, которой — она это знала — он владеет. Да разве сейчас имело значение, о чем говорить? Главное — чувствовать рядом присутствие любимого человека, слышать его голос, ощущать то, что остается невысказанным. Минуты, проведенные этим вечером на ступеньках муниципалитета Ларедо, были для них обоих кратким затишьем, периодом отдыха и обновления. Они черпали друг в друге силу, которая очень скоро понадобится обоим, чтобы выстоять в грядущем испытании.
Диксон раньше Джен услышал приближающийся топот сапог. Их обладатель явно спешил, а это значило, что он явился не для того, чтобы обменяться любезностями. Какое-то время Диксон пытался не обращать на эти шаги внимания, но ему не удалось. Шаги замерли у него за спиной, раздался голос адъютанта генерала:
— Подполковник Диксон, вас срочно хочет видеть генерал.
Обернувшись, Диксон смотрел, как адъютант командующего дивизией обходит их.
— Извините, что помешал, мисс Филдс, но мы только что получили вот это.
С этими словами ой протянул Скотту сложенный пополам листок желтой бумаги — бланк срочного донесения.
Диксон развернул донесение и стал читать. Как Джен ни хотелось узнать, что там написало, она сдержалась и с сосредоточенным видом стала цедить содовую. Снова сложив листок пополам, Скотт вернул его адъютанту и просил передать, что через минуту будет. Тот козырнул и стал торопливо подниматься по ступенькам. Когда он ушел, Диксон положил руку на колено Джен.
— Что делать, душа моя...
Прижавшись к Скотту плечом, Джен постаралась заглянуть ему в лицо, но он смотрел в куда-то в сторону.
— Неотложное свидание с Длинным Элом?
Диксон похлопал ее по колену и пристально посмотрел в глаза.
— Ладно, все равно ты скоро узнаешь. Похоже, наши друзья к югу от границы вовсе не в восторге от плана президента.
— Что еще за план? — встрепенулась Джен.
Снова устремив взгляд вдаль, подполковник медленно, тщательно подбирая слова, стал объяснять:
— Через двадцать минут президент Соединенных Штатов собирается объявить американскому народу о своем намерении разрешить маленькую пограничную неурядицу. Это его решение американский посол в Мексике передал Совету тринадцати четыре с небольшим часа назад. — Диксон помолчал, попивая содовую, потом продолжил: — В двух словах: президент собирается объявить, что вооруженные силы Соединенных Штатов готовы организовать к югу от Рио-Гранде зону безопасности, которую будут охранять наши войска — при содействии мексиканского правительства или без оного.
Несколько секуцц Джен сццела молча, переваривая услышанное.
— Откуда ты знаешь, что Совет тринадцати не принял это предложение? — наконец спросила она. — Он что, сделал официальное заявление?
Поигрывая соломинкой, Скотт ответил задумчиво:
— Нет, во всяком случае, мне об этом ничего не известно. Но у солдат есть особые, не всегда явные способы заявлять о своих намерениях. Возьмем, например, это срочное донесение. Оно поступило от отряда, несущего охрану Международного моста номер один, что в пяти кваріилах отсюда. И сейчас, пока мы с тобой разговариваем, мексиканцы готовят свою сторону моста к взрыву. — Он в упор посмотрел на Джен. — Можешь считать меня параноиком, только сдается мне, что наши южные соседи таким образом хотят нам что-то сказать, и слова их означают отнюдь не "добро пожаловать".
Пока врачи продолжали хлопотать над лейтенантом Козак, Гарольд Керро, томясь от безделья, еще раз перечитал ее рапорт об утреннем рейде второго взвода в Мексику. И хотя капитан читал рапорт уже в третий раз, он от этёго не становился понятнее. С точки зрения грамотности и построения предложений все было в порядке, даже слишком хорошґо для начинающего офицера. Но по сути рапорт представлял собой сплошные оправдания и извинения. Бели бы расследование причины инцидента основывалось исключительно на показаниях лейтенанта Козак, то у несведущего человека могло создаться впечатление, что она одна несет ответственность за все, что произошло за последние полтора столетия — от сдачи Аламо в 1836 году до свержения прежнего мексиканского правительства в июне нынешнего года. Неудивительно, что подполковник Диксон послал капитана поговорить с Нэнси, дабы убедиться, что она в здравом уме и твердой памяти, и попутно уговорить ее переписать рапорт.
Хотя Керро отнюдь не радовался своей роли "офицера по особым поручениям", что в переводе на армейский язык означало "офицер по дерьмовым, скандальным делишкам", все же это было лучше, чем сидеть на КП в фургоне оперативного отдела и отвечать на телефонные звонки да наблюдать, как вокруг, натыкаясь на стены, мечутся майоры. Казалось, в такие дни, как нынешний, все, даже самые рутинные дела, выводят обитателей КП и? себя, тем более, что никто не знает, чего ожидать. Штабные офицеры из подчиненных бригад, особенно начальники оперативных отделов, звонили каждый час, осведомляясь то о последних поправках к еще не отданным приказам, то об изменениях в правилах ведения боевых действий. Еще чаще названивали штабные офицеры из КП корпуса, интересуясь подробностями пограничного инцидента. Можно подумать, что в штабе корпуса хотят выяснить каждую мелочь о бойцах взвода, побывавшего в Мексике, вплоть до фамилии, звания, национальности, срока службы и т. д. и т. п. К тому времени, когда капитан ушел с КП, единственное, о чем еще не спросили из штаба корпуса, был цвет глаз солдат взвода Козак, но кое-кто побился об заклад, что раньше или позже найдется умник, который додумается и до этого. Такие расспросы сами по себе могли кого угодно вывести из себя. Хуже всего, что в штабе никому, похоже, даже в голову не приходило делиться полученной информацией. Был случай, когда с интервалом в десять минут позвонили два полковника, которые — Гарольд знал это точно — сидели за соседними столами, и оба задали один и тот же вопрос. Поэтому, когда к капитану подошел подполковник Диксон и вручил ему папку, в которую были подшиты рапорты об инциденте, первые впечатления командира дивизии и приказ разыскать Козак, поговорить с ней и выяснить, не захочет ли она изменить свои показания, Керро с готовностью ухватился за это поручение.