– Уже завтра вы будете приглашены к Верховному, Александр Давидович. Вы войдете в особую штабную группу для подготовки операции.
– Да уж, – хмыкнул Надирадзе. – Круто взялись вы за руль! Но я все понимаю. Очень необычная задача, очень. По таким целям работать в неядерном снаряжении. Сколько, вы говорите, их будет?
– Около тысячи двухсот. Один Гавар – это тысяча скважин с вышками. Но учтите: большую часть целей обработает крылатыми ракетами Дальняя авиация. Сейчас я говорю примерно. Более точные данные вы узнаете после соблюдения всех формальностей, как вы понимаете.
– Жаль, что ракет у нас маловато. Они-то в данном случае сильнее и намного быстрее, – грустно произнес конструктор. – Новых ракет мы успеем сделать не более шестидесяти.
– Значит, Александр Давидович, если я вас правильно понял, идея не вызывает у вас отторжения? – спросил Наставник.
– Нет. Я понимаю, что другого выхода у нас не имеется. Не сдаваться же американцам! То, что страна на пределе, мы все чувствуем.
– Учтите, они тоже на пределе, – сказал Сергей Васильевич, про себя облегченно вздыхая. – А скажите, Александр Давидович, не предпринять ли нам какой-нибудь экстренный шаг ради пополнения боезапаса?
– А какой, Сергей Васильевич? Мы и так притормозили программу по производству межконтинентальных ракет типа «Тополь».
– А если взять и переоборудовать часть «пионеров» из состава РВСН? Снять с них ядерные боеголовки и поставить те, что нам нужны?
– В принципе можно, – Надирадзе с интересом посмотрел на собеседника. – Шаг весьма рискованный, но… В данном случае важно выиграть время и деньги. У нас сегодня, считайте, 650 ракет в арсеналах и на боевом дежурстве. По моим прикидкам, две сотни можно выкроить. Если, конечно, согласится Генштаб.
– Это мы берем на себя! – твердо заявил Сергей Васильевич.
События, казалось, сжимаются Всевышним. В декабре 1986-го в США разразился острый политический кризис, известный как «Ирангейт». Исполнительная власть Америки оказалась практически парализованной. В экономике нарастали трудности.
Тяжело приходилось и Советскому Союзу. В эти месяцы Верховный не знал устали. Летал по стране, вел заседания, заражал окружающих верой в победу, питал их энергией. Спускал на воду плавучие атомные станции в Северодвинске. Открывал первый завод по производству строительных деталей из сверхпрочной керамики. Подгонял внешторговцев, заставляя все правительство изыскивать излишки титана, редкоземельных металлов, алюминия и меди. Балансировал бюджет. Искал новые источники доходов. Сдал Индии в аренду два подводных атомохода, взял заказ этой страны на постройку многоцелевой атомарины. И в то же время отслеживал то, как ставятся по стране одностадийные заводы по нефтепереработке. Меньше сырья на экспорт, черт возьми! Если вывозить – то продукты переработки.
То он обсуждает с академиком Савиным строительство мини-заводов по производству электроники, то создание интегрированной спутниковой сети. Рассматривает грандиозную программу энергосбережения. И конечно, каждый раз присутствует на заседаниях «Зелентреста» – штаба разработчиков задуманной операции.
Обстоятельства поджимали. Приближалось время, когда замысел нужно было открыть всей ближней верхушке.
Верховный понимал, что это нужно сделать. Но все же нервничал…
Верховный стремительно вышел из здания Комитета народного контроля СССР. Адъютант в черной форме, щелкнув каблуками, открыл дверцу правительственного лимузина.
Только что закончилось оперативное заседание КНК, которое вел его новый председатель – Борис Ельцин. Слушался вопрос о пресечении на корню всех попыток омертвить средства казны, вогнав их во множество незавершенных строек вместо того, чтобы направлять их на решающие направления. На этом преступном «бизнесе» со времен Брежнева жировало немало начальственной братии. Верховный взялся за искоренение этого круто. После показательных расстрелов двух мерзавцев из Армении, трех – с юга России и двух – из Узбекистана, дело пошло на лад.
А Ельцина он поставил на это место недаром. Снял его с поста председателя Московского горкома компартии, заставил вшить ампулу – чтоб больше ни капли спиртного! – и бросил на дела контрольные. Мужик ревностный, перед начальством – землю рвет, Верховного – глазами ест и в струнку тянется. Ограниченный, книг не читает, но служит ревностно и верно. Вообще, КНК СССР второе дыхание получил. И многие еще не оправились от громкого московского дела, когда под удар попал Мосгорагропром во главе с Лужковым: за миллиардные финансовые «операции» вокруг овощных баз с участием закупочных кооперативов. Вовремя, черт побери!