На следующий день я устроила слезы, на двухдневный, пустой желудок:
— «Пример брать надо. Люди — ориентируются, а мы?»
Наконец, моя мамаша произнесла: «ладно» и безвольно махнула рукой.
Солдаты пожалели нас, дали 2 банки своей пайковой «тушенки». Сказали:
— «Чего не хватает — ищите сами. В г. Грозном закрытых дверей нет. Мы выбили все!».
Взрослые пошли искать, но ничего не нашли, кроме, муки.
К трем часам дня, сварили суп с «галушками» и, наконец, поели. К вечеру кто-то обнаружил не много риса в кулечке, а кто-то — стакан макарон. Ура! Будет завтра — мокаронно-рисовый суп. Мы положим все и сразу!
Наш дом, наверное, уже сгорел и паспорт мамы — тоже.
Володька и Аза, купили для военных водку.
Володькина жена — Оля, постоянно хихикает и шепчется с солдатами. Говорит, что старается ради еды. Командует всеми, кричит, а сама таскает в свою комнату хрусталь из чужих домов, где выбиты двери.
Наши комнаты разделяет — кухня. В другой комнате, поселились — четверо: Оля с мужем, Аза и Лина.
Потерялся дядя Николай со своей парализованной мамой… Он жил, в том же доме, что и мы. Как и мы — в крайнем подъезде. Только, — с другой стороны.
У меня болят пальцы рук. Вчера, когда несли сетку от кровати для бабушки Нины, мои пальцы «приклеились» к железу из-за мороза. Оторвались кусочки кожи.
Варежек нет, остались дома на холодильнике.
Сегодня, в дневное время, мама нашла мешок, а в нем примерно ведро-полтора темной муки! Мы увидели его в яме, у дома на углу Мама взялась нести мешок, а какая-то бабка на нее «наехала», и громко заорала:
— «Мое! Отдай! Возле моего дома… Я — старая, я — не ела три дня!»
Маме стало стыдно и жаль бабку. Она отдала ей муку.
Как орал на маму пьяный Володька!
— «Я не Красный Крест! Я вас — кормить не буду. Кто ничего не принесет — еды не получит!»
И мы молчали, зная, что виноваты…
Володька пьет ежедневно, с утра до вечера.
Нина и ее внук — колют и пилят дрова. Носят их в дом, делают запас. Вдруг обстрел? Мы с мамой переделали наше окно. Еще раз затянули его клеенкой, ведь зима, а мы — считай на улице. Потом, помогали бабушкам, носили дрова.
Уже, — полдень…
Володька украл и поставил в кухне железную печь. Печь большая. Будет тепло! Перестанут мерзнуть мои ободранные пальцы и нога.
Я хожу в старом, очень длинном черном пальто. Это — мамино. Я в нем спала, когда нас вывели из дома. Чтобы ко мне не приставали, мама из теста сделала мне по подбородку капли, вроде, прыщи. Припудрила их тертым красным кирпичом. Получилось, как зараза. Я так хожу. Мне — 14 лет!
Мама боится за меня. Много пьяных вокруг. Но, пока, сильно плохих нет. Меня, жалеют. Дают сахар. Правда, сказали, что в военный госпиталь мне лучше не обращаться.
Володька опять напомнил маме, что она — «ворона». Отдала старухе, «которой подыхать пора», — муку. Мама не выдержала и ревела.
Сегодня наш «обед», то есть, вообще еда — задерживается.
На полдня исчезали трое: жена Володи, Аза и Лина.
Оказывается, они — ездили на БТРе в наши дома. И ничего не сказали!
Привезли какие-то мешки. Объяснили, в наших домах, другая воинская часть. И, что они спасали свои вещи. Мешки занесли в «свою» комнату. Сразу закрылись. Мы — ждали. Я хотела есть, но еще сильнее, узнать, как там наш дом?
Путешественницы рассказали: «Вход в ваш подъезд завален. Войти можно, но, только, из других подъездов. Через дыры, прорубленные в стенах квартир. Все в доме — соединяется! Все квартиры! Но такой путь — требует времени, а мы спешили.…»
— «Что же документы нам не привезли? Вы знаете, — необходим паспорт! Мы положили его в холодильник, для сохранности от пожара. Я же вас просила!», — волновалась мама.
— «А на хер он кому нужен!»- огрызнулась Аза. А ведь мама спасала, несла ее плащ! Какие все нервные и злые!
С этого дня, в соседней комнате, прижились красочные термосы.
— «Если честно, очень завидую вашей поездке!» — призналась я. И увидела, как скривилась Володина жена — Оля.
— «Там, у входа к вам, — свалилась гора кирпичей, не пробраться. Что-то из вещей останется», — успокоила маму Лина. Она — добрее. И на том — спасибо!
Болит сердце и домой очень хочется.
Еще, женщины рассказали, что те военные с кем они приехали, сильно ссорились с теми, кто был там, в наших домах. С другой воинской частью…
Едва, не подрались. И не расстреляли друг друга…
Вечер. Мы таскаем воду. Снаряды из пушек попадают не далеко. Хорошо видно, где загораются, и рушится дома. Грохот. Гарь. В некоторых домах, вода стоит заготовленная, в ведрах. Но не всегда можно оторвать ведро от пола. Примерзают. Январь… Где, можем взять, — забираем воду к себе. У нас печка. У нас тепло. И лед тает. Спим мы, как и раньше, — в пальто, но не мерзнем.