В это время на историческом горизонте восходит утренней звездой святая равноапостольная княгиня Ольга - жена князя Игоря, но рассказ о ней и последовавших событиях уместно повести там, где речь пойдет о проникновении на Русь Христовой веры.
Данную же часть повествования необходимо заключить одним уточнением. Современность, свободная от политических страстей недавнего прошлого, дает возможность спокойней и объективней взглянуть на участие варягов в русской истории. Не следует приуменьшать заслуг перед Русью князя Олега и многих других его соотечественников-норманнов, хотя не следует их и преувеличивать. Варяги еще при Осколде приглашались в качестве наемных дружинников на службу русскому князю. Затем они почти постоянно служили в русском войске, в качестве послов в Византию «от всего рода русского», как сказано в договоре с греками, будучи в составе посольства вместе с русскими. Многие из варягов в то время были уже христианами, и это облегчало им переговоры с греками от имени Русской земли. Среди варягов были умные, достойные, верные Руси люди, но были, естественно, как в среде любых наемников, и сущие грабители, обидчики, причинявшие немало скорбей русским людям, о чем в летописях говорится достаточно определенно. Варяги-норманны на Руси, за исключением Рюрика и Олега, - это прежде всего воины на службе у русских. Они не могли повлиять сколь-нибудь существенно ни на русскую культуру, ни на русскую государственность, которые, как мы видели, сложились задолго до их появления. Более того, как свидетельствуют некоторые немецкие историки новейшего времени (которых уж никак нельзя заподозрить в русофильстве и антинорманнизме), варяжские «дружины, ничтожные по числу, быстро ассимилировались с окружающей славянской средой и почти бесследно исчезли в третьем, четвертом поколениях» [II, 5, с. 215 - 216]. К чести варягов следует сказать, что они никогда и не пытались навязать Руси свою культуру и порядки; напротив, они охотно перенимали русские обычаи, служили Руси, как могли; лучшие из них становились в высоком смысле слова гражданами Руси, а двое - Феодор и Иоанн - даже украсили своими именами христианский месяцеслов святых земли Русской.
Таково, в самых общих чертах, рождение Руси «по плоти», из «колена Иафетова», из недр славянства, во «Адаме ветхом».
Нравы и совесть Русской земли
Свет во тьме светит, и тьма не объяла его (Ин. 1, 5). Если эти слова Евангелия характеризуют вообще земное бытие поврежденного грехом человечества, то в наибольшей мере они относятся к народам, пребывающим в язычестве, в том числе в дохристианской Руси. Духовный мрак греха и неведения определял интеллектуальную, нравственную и культурную жизнь русских людей. Но эта тьма не была «кромешной», полной. С самого начала апостольской проповеди, с I века по Р. X., свет веры Христовой, как мы потом увидим, проникал и в славянскую среду. Но никогда не лишалась Русская земля и того Божественного света, который дается людям через естественное Откровение, действующее в сердцах людей как творениях Божиих. Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую, - пишет Апостол Павел (Рим. 2, 10 - 11. 13. 14).
Каковы были «совесть и мысли» древней, языческой Руси, в чем состояло то «доброе», что «по природе» делалось Русью и что привлекло к ней, наконец, особую Божию милость и благодать? Как подготавливалось рождение Руси во «Адаме Новом» - Господе Иисусе Христе?
Последуем в изучении этих вопросов от внешнего к сокровенному, внутреннему. Греки, римляне, арабы, германцы единодушно отмечали простоту нравов восточных славян. Историк России С. М. Соловьев утверждает: «Сличив известия современников-чужеземцев, мы находим, что вообще славяне своею нравственностью производили на них выгодное впечатление: простота нравов славянских находилась в противоположности с испорченными нравами тогдашних образованных или полуобразованных народов. Так, встречаем отзывы, что злые и лукавые попадаются очень редко между славянами». Это, конечно, не должно давать повода к идеализации славянской древности. «Доброта не исключала, впрочем, свирепости и жестокости в известных случаях», - пишет далее С. М. Соловьев [II, 15, с. 103]. Но в понятие «простота нравов» входили не только доброта, незлобие, прямодушие, но и простота быта, происходившая из-за отсутствия чрезмерной привязанности к земному благополучию. Вспомним хотя бы летописное свидетельство о походном быте князя Святослава, сделанное с явным одобрением [I, 1, с. 79]. Неозабоченность славян жизненными благами отмечают на протяжении веков все исследователи русского национального характера.