С богословской точки зрения, совесть - это глас Божий в душе человека, созданного «по образу и подобию Бога», «закон» Творца, начертанный на скрижалях сердца человеческого. Однако в эмпирической действительности, особенно в бытии языческих народов, восприятие Божия гласа искажается грехом. Следует поэтому выяснить, какие факторы жизни человеческой создают необходимые условия для слышания гласа Божия, сохраняют совесть чистой, насколько это возможно в условиях земного бытия при греховной поврежденности рода человеческого.
Обратим внимание прежде всего на то, что положительные черты духовного облика русского человека, представления о которых позволяют составить знакомство с народным творчеством, историей народа, в совокупности дают почти идеальный образ человека - общерусский идеал. Но в глубокой языческой древности между славянскими племенами на территории будущего Российского государства не существовало не только культурно-политического, но и нравственного единства. Быт и нравы отдельных племен, как повествует летопись, были подчас весьма далеки от чистоты и идеала. В таком случае должен был быть какой-то центр, где впервые сложился, сформировался нравственный идеал, воспринятый затем во всех землях Руси.
Описывая быт и нравы славянских племен, преподобный Нестор приводит данные очень глубокой древности - времен князя Кия или даже V века по Р. X. Все были тогда язычниками. О племенном союзе полян летописец бегло замечает, что они «были мужи мудры и смысленны» [I, 1, с. 29]. Затем дает общие сведения о расселении славянских племен, далее сообщает, что «все эти племена имели свои обычаи и законы своих отцов, и предания, и каждые - свой нрав», и переходит к краткому, но чрезвычайно важному анализу нравственного состояния племен. Русский перевод летописного текста, к сожалению, лишает его многих ценных смысловых оттенков, поэтому, отступая от принятого нами правила, мы приведем нужные места на языке оригинала.
«Поляне бо своих отець обычай имуть кроток и тих, и стыденье к снохам своим и к сестрам, к матерям и родителям своим, к свекровем и деверем велико стыденье имеху, брачный обычай имяжу: не хождаше зять по невесту, но приводяху (невесту. - Здесь и далее в скобках перевод и пояснения автора) вечер (накануне), а завтра приношаху по ней что вдадуче (что положено за нее)... А древляне живяху зверинским образом, живуще скотьски: убиваху друг друга, ядяху вся нечисто, и брака у них не бываше, но умыкаху у воды девиця (похищали девиц у воды)... А радимичи, и вятичи, и север один обычай имяху: живяху в лесе, якоже и всякий зверь, ядуще вся нечисто, и срамословье у них пред отцы и пред снохами, и брацы не бываху у них (браков не было у них), но игрища межю селы (между селами), схождахуся на игрища, на плясанье, и на всякие бесовские песни, и ту умыкаху жены себе, с нею же кто совещашеся (кто с кем из женщин сговорится); имяше же по две и по три жены». Далее летописец говорит об обычае сожжения покойников у этих трех племен и о погребальных тризнах и добавляет: «Си же творяху обычая (этого же обычая держались) кривичи и прочие погани, не ведуще закона Божия, но творяще сами себе закон».
Заметим, что ведь и поляне в те времена тоже были язычники («погани») и тоже, не ведая закона Божия, были «сами себе закон».
Затем наш летописец цитирует хронику Георгия Амартола о нравах и обычаях разных народов земли, в которой Георгий обращает основное внимание на те же стороны жизни: отношение к людям, к пище и более всего - к браку. Наконец, преподобный Нестор переносится из древности в свое время и пишет: «Якоже се и при нас ныне (так вот и при нас теперь) половцы закон держат отець своих: кровь проливати, и хваляшеся о сем (кровь человеческую проливают и даже похваляются этим), и ядуще мертвечину и всю нечистоту, хомеки и сусолы (хомяков и сусликов), и поимаютъ мачехи своя и ятрови (и сожительствуют с мачехами и невестками) и ины обычая отець своих» [I, 1, с. 30 - 33].
Как видим, не только к половцам, но и ко всем описываемым племенам преподобный Нестор вполне самостоятельно и творчески применяет те же мерки, что и Георгий Амартол. Это никак не заимствование. По всему видно, что и Нестор думает так же, меряет тем же мерилом; у Амартола он находит удачное подтверждение своим взглядам.
Возникает вопрос, почему подвижник-монах, образованный христианин, один из духовных просветителей Руси, во взгляде на нравственное состояние племен земли Русской в древности исходит не из Евангелия со всем богатством его духовно-нравственного учения (например, заповедей блаженств