Почти вся первая половина X века прошла в военно-дипломатической борьбе Руси с Византией. В 944 году был заключен мирный договор с князем Игорем. Но в 945 году князь погиб от рук древлян, убивших его за попытку собрать с них дань большую, чем было установлено. Наступил десятилетний перерыв в отношениях Руси с Византией. В это время жена Игоря Ольга, страшно отомстив древлянам за смерть мужа, занималась устройством Русской земли, как повествуется в нашей летописи [I, 1, с. 59 - 76]. По малолетству своего сына Святослава Ольга стала регентшей - правительницей Руси до 957 года. Вопреки искусственной версии «норманнистов», Жития княгини Ольги прямо свидетельствуют о том, что она - русская, уроженка Псковской земли, села Выбути (Лыбуты, Лабутино), дочь перевозчика (паромщика) через реку Великую. Во время объезда земель русских князь Игорь встретил ее и полюбил. Через некоторое время, когда суженой исполнилось 16 или 18 лет, князь прислал сватов. Игорь не ошибся в выборе! Ольга оказалась не только любящей верной женой, но и замечательной правительницей, достойной продолжательницей дела русских князей, женщиной сильной, глубокой, умной, заслужившей признание и любовь русского народа, давшего ей историческое прозвище «мудрой».
Летопись, опустив события с 948 по 954 год включительно, сообщает, что в 955 году «отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду» [I, 1, с. 76]. По представлению акад. Б. А. Рыбакова, ей в то время должно было быть от 28 до 32 лет от роду [II, 13, с. 369]19. Исследователи высказывают разные предположения относительно ее путешествия в Царьград. А. Н. Сахаров справедливо обратил внимание на предшествовавший длительный перерыв в отношениях с Византией, а также на то, что в 955 году империя оказалась в трудном международном положении и единственным союзником и помощником ее в это сложное время могла быть Русь. Требовалось подтвердить и, может быть, расширить договор 945 года. «В этих условиях, - пишет ученый, - приглашение, направленное Ольге Константином VII Багрянородным, было бы вполне оправданным дипломатическим шагом империи в отношении своего северного соседа» [II, 14, с. 273].
Мы должны добавить следующее. Хотя Византия, как верно отмечают ученые, никогда не была последовательной, настойчивой и целеустремленной в своих попытках приобщить к христианству другие народы, все же она не могла совсем забыть о судьбе Русской епархии, возникшей в 60-х годах IX века и относившейся к юрисдикции Константинопольского Патриарха. Это противоречило бы и духовным, и политическим интересам империи. Действительно, империя об этом не забывала. Уже при князе Олеге, в 912 году, в Константинополе после заключения с русскими послами мирного договора император «приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства (золото, паволоки, драгоценные камни, страсти Господни - венец, гвозди, багряницу, мощи святых), уча их вере своей и показывая истинную веру» [I, 1, с. 53]. В этом свидетельстве явно просматривается реакция Византии на утверждение язычества князем Олегом. Русских (притом доверенных послов князя, т. е. представителей правящей знати) стараются привлечь к христианству. И как еще раз не обратить внимание на то, что проповедь Христовой веры русским осуществляется средствами, тесно связанными с православным иконопочитанием!
В 945 году при заключении очередного договора с Византией, накануне гибели князя Игоря, посольство русских в Царьграде состоит из христиан и язычников. Христиан приводят к присяге «в предлежании честного креста». По возвращении послов в Киев население города присягает на верность договору так: язычники клянутся у идола Перуна, а христиане - «в церкви святого Илии, что стоит над Ручьем (на Подоле. - Авт.) в конце Пасынчей беседы... Это была соборная церковь» [I, 1, с. 79]. В данном летописном сообщении справедливо видят свидетельство явного успеха христианства на Руси, его дальнейшее распространение, приостановленное в 882 году.