В годы регентства княгини Ольги языческая часть Руси во главе с молодым Святославом относилась к христианству терпимо: желающему креститься не запрещали, только «насмехались над ним» [I, 1, с. 77].
Следовательно, с конца IX века и в первой половине X века в Киеве и, надо думать, вообще на Руси, шел процесс распространения христианства, действовали храмы, а значит, совершалось богослужение. Но ни в одном документе ни словом не упоминается о епископах на Руси и надлежащем епархиальном устройстве церковной жизни. Судя по всему, Русская Церковь в условиях господствующего язычества жила и проповедовала, как могла, самостоятельно. Пока у власти стояли князья-язычники, о Крещении всей Руси, устроении Русской Церкви и регулярных связях ее с Константинополем не могло быть и речи.
Христианизация всей Русской земли и, по возможности, полное подчинение Русской Церкви Вселенскому Патриарху - вот задача, которая настоятельно требовала решения имперской политики. Особую актуальность эта задача, естественно, приобрела в связи с желанием Константина Багрянородного сделать Русь своей союзницей в трудное для империи время. Теперь понятно, почему Византия должна была пригласить к себе не просто посольство от Руси, а главу государства - княгиню Ольгу.
Что же касается самой Ольги, то, действительно, никак нельзя предположить, чтобы мудрая и гордая правительница без приглашения отправилась в Константинополь к императорскому двору, о надменности которого была достаточно наслышана. Даже искреннее желание принять Святое Крещение не смогло бы заставить ее пойти на такой шаг (она могла креститься и у себя на родине). Не побуждали Ольгу к самовольной поездке в империю и какие-либо критические государственные обстоятельства. Княгиня завершила внутреннее устроение земель, Русь была крепка и могущественна. Все заставляет нас согласиться с мнением А. Н. Сахарова: в Константинополь Ольга была приглашена.
Что же могло заинтересовать русскую княгиню в таком приглашении? Какие цели она преследовала? Нельзя не отметить прежде всего обстоятельства, указанного историком С. М. Соловьевым, «Везде в Европе, - пишет он, - как на западе, так и на востоке, варвары, несмотря на то, что опустошали области империи и брали дань с повелителей обоих Римов, питали всегда благоговейное уважение к империи, к блестящим формам ее жизни, которые так поражали воображение... Не одна надежда корысти могла привлекать нашу Русь в Константинополь, но также и любопытство посмотреть чудеса образованного мира. Сколько дивных рассказов приносили к своим очагам бывальцы в Византии! И как у других разгоралось желание побывать там! После этого странно было бы, чтобы Ольга, которая считалась мудрейшею из людей, не захотела побывать в Византии» [II, 15, с. 158].
Мудрейшею Ольга почиталась недаром! С естественным желанием побывать в Византии она соединила и серьезные государственные интересы. В составе ее посольства оказалось много купцов, значит, преследовались торговые цели. Но было нечто и еще более важное. Византия, хотя и заигрывала временами с Русью, считала русских «своими врагами» (как об этом прямо говорится в одном из древних источников), стоящими, в представлении императорского двора, на самой низкой ступени дипломатической иерархии государств и народов. Признание Руси, повышение ее «статуса» в иерархии союзников Византии, а следовательно, повышение престижа в глазах остального мира - вот что было особенно важно для «мудрой Ольги». Но достичь этого можно было только принятием христианства, ибо в те времена доверие между государствами Европы устанавливалось на основе религиозной общности. Княгиня Ольга знала это; дипломатическая выгода, которую сулило Руси принятие христианства, была для Ольги несомненной.
События, происшедшие с Ольгой в Константинополе, наша летопись передает так: «...Царствовал тогда цесарь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и увидел царь, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: «Достойна ты царствовать с нами в столице нашей». Она же, уразумев смысл этого обращения, ответила цесарю: «Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести сам, иначе не крещусь». И крестил ее царь с Патриархом. Просветившись же, она радовалась душой и телом; и наставил ее Патриарх в вере и сказал ей: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя русские потомки в грядущих поколениях твоих внуков». И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении тела в чистоте. Она же, наклонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась Патриарху со словами: «Молитвами твоими, владыко, да буду сохранена от сетей диавольских». И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице - матери Константина Великого. И благословил ее Патриарх и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: «Хочу взять тебя в жены себе». Она же ответила: «Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это - ты сам знаешь». И сказал ей царь: «Перехитрила ты меня, Ольга». И дал ей многие дары... и отпустил ее, назвав дочерью».