За религиозной жизнью на Руси пристально следили те, кто так или иначе был связан с Русью и потому заинтересован в духовном ее развитии: православные греки на юге, Римская Церковь на западе, мусульмане Волжской Болгарии, иудаисты Хазарии на востоке. Правда, Хазария была совершенно разгромлена Святославом в 965 - 968 годах. Могучий каганат, союзник и опора Византийской империи, рухнул под натиском киевского князя, навсегда перестав существовать как государство! Часть земель его, в том числе некоторые земли по Дону и Северному Кавказу, Таманский полуостров (знакомая нам Таматарха, ставшая русской Тмутараканью), отошли к владениям Руси. Став подданными Руси, иудейские проповедники и книжники теперь, естественно, были особо заинтересованы в приобщении к иудаизму русской княжеской власти. Но обращением этой власти к своей вере были не менее озабочены и все вышеназванные стороны. Напряженное затишье в духовной жизни русского общества после грозового разряда 983 года, означавшее неясность дальнейших религиозных судеб Руси, вселило во всех ее соседей определенные надежды.
В 986 году, по данным летописи, «пришли болгары магометанской веры... потом пришли иноземцы из Рима... пришли хазарские евреи... затем прислали греки к Владимиру...» [I, 1, с. 99 - 101]. И все проповедали свое. Князь Владимир внимательно выслушивал всех, задавал вопросы...26 Повторялась история 860 - 861 годов, когда, по словам русского посольства в Константинополе, «евреи побуждали [русских. - Авт.] принять их веру и обычаи, а с другой стороны, сарацины (т. е. мусульмане) принуждали принять свою веру...» и т. д.
Мы уже знаем, как это повторение отразилось на нашем летописании: в нем наслоились и смешались данные, относившиеся к периодам правления Осколда и Владимира. Летопись все отнесла ко времени Владимира в значительной мере потому, что историческая и духовная логика событий в обоих случаях была в общем одна и та же: Русь совершала выбор веры, во втором случае - окончательный, и мы вправе рассматривать данные о нем в начальной летописи как отражение исторического процесса. Пусть вопросы и ответы князя Владимира отчасти заимствованы из вопросов и ответов Осколда и Дира, отчасти сочинены летописцами «для связи» повествования, но они непременно должны отражать определенную духовную реальность - запросы русского общества того времени и возможный ход рассуждений самого Владимира. Мотивы, по которым князь Владимир отвергает иудаизм, мусульманство и христианство римского исповедания, на первый взгляд, могут показаться неосновательными. Но следует помнить, что князь Владимир во время своих бесед с проповедниками разных религий уже предпочитал греческое Православие, а потому использовал любой «предлог» для отвержения иных вер. Эти «предлоги» отражают в какой-то мере реальности духовного склада Руси того времени.
В мусульманстве Владимиру, согласно летописи, как будто нравилась возможность многоженства и в этой жизни, и в будущей. Магометане не случайно упирали именно на этот пункт своего вероучения: они явно пытались приспособиться к нравам Владимира-язычника, о которых, конечно, хорошо знали, но они не знали другого: от язычества Владимир в глубине души уже отвратился. К тому же «предаваться всякому блуду» он мог и не переходя в иную веру... Проповедники ислама просчитались. Но не только в этом. Они не открыли Владимиру ничего нового о Боге, Его отношении к миру и человеку, о смысле бытия. Заповеди ислама об обрезании, воздержании от свинины и вина были использованы Владимиром как предлог, чтобы отвергнуть эту веру. И он сказал полушутливые слова: «Руси есть веселие питие, не можем без того быть».
Остроумен отказ Владимира от иудаизма. Проповедники этой религии, судя по всему, главный акцент сделали на «презренности» христианства по сравнению со своей верой: «Христиане же веруют в Того, Кого мы распяли...». Владимир спрашивает сначала о «законе» иудеев, а затем задает неожиданный вопрос: «А где земля ваша?» Вопрос коварный и продуманный: Хазария недавно разгромлена, а Палестина не принадлежит иудеям. Вынудив проповедников ответить, что «разгневался Бог на отцов наших и рассеял нас по различным странам за грехи наши...», Владимир резонно замечает: «Как же вы иных учите, а сами отвергнуты Богом и рассеяны?.. Или и нам того же хотите?»
Очень интересно летописное свидетельство о беседе Владимира с «иноземцами из Рима», «посланными Папой». Сперва они строят свою проповедь на противопоставлении истинного Бога, сотворившего небо и землю, звезды и месяц, и «всякое дыхание», языческим истуканам, которые «суть дерево», подчеркивая, что христианство - свет, а язычество - тьма. Владимир спрашивает: «В чем заповедь ваша?» (т. е. что требуется от человека, чтобы быть угодным Богу истинному, чтобы спастись?). И получает знаменательный ответ: «Пост по силе, если кто пьет или ест, то все это во славу Божию, - как сказал учитель наш Павел». Ни слова о необходимости духовного преображения, перерождения человека во Христе и во образ Христов, об отвержении себя с необходимостью, «взяв крест», следовать за Христом! Трудно сказать, чего больше в этой проповеди «иноземцев из Рима», смысл которой вполне отчетливо отражен в кратких словах летописи, - попытки приспособиться к распущенным нравам Владимира-язычника или свойственной вообще западному христианству обмирщенности... Во всяком случае суть ответа римских посланцев - в призыве переменить веру без особой перемены образа жизни. А вот это как раз и должно было оттолкнуть Владимира, уже хорошо знавшего, какую перемену жизни совершила после крещения княгиня Ольга и каков образ жизни других русских христиан, принявших веру от Константинопольской Церкви! «Идите, откуда пришли, - говорит он посланцам Римского Папы, - ибо и отцы наши не приняли этого». Прекрасная осведомленность и о подлинной сущности христианства, и о неудачах Римской Церкви на Руси в предшествовавшие времена!