Однако такому объяснению происхождения Руси противоречит очень многое в самой же «Повести временных лет». Например, под 852 годом, т. е. задолго до «призвания» варягов, летописец отмечает: «Когда начал царствовать Михаил (в Византии, 842 - 867. - Авт.), стала называться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе ходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом» [I, 1, с. 36]. Но применительно и к более ранним временам летопись употребляет понятие Русь как свойственное искони нашим землям и свидетельствует, что «словенский язык и русский един есть». Противоречит легенде о норманнском происхождении племени русь и исторический факт существования еще при князе Аскольде и до него значительной области в устье Дуная, известной под названием «острова русов». «Роди же, называемии Руси... живяху в Евксипонте и начаша пленовати землю римлянскую» [II, 12, с. 347], - повествует одно из летописных сказаний. Известный по многим источникам «остров русов», или «росов», образовался выходцами из Руси - земли полян и северян, как теперь доказано.
В Скандинавии неизвестно норманнское племя русь. Запись о призвании варягов странно смешивает действительное историческое лицо - Рюрика с вымышленными Синеусом и Трувором, которых на самом деле не было, ибо «sine hus» - по-шведски «свой род», a «thru varing» - «верная дружина». Запись в нашей летописи о призвании варягов поразительно перекликается с придворными легендами Ирландии и Англии. В первом случае «вече» ирландцев оставляет у себя для княжения трех братьев-норманнов со «своими родами» и «верными дружинами», во втором - бритты просят трех братьев-саксов прийти к ним на княжение (тоже со «своими родами» и «верными дружинами») и «предлагают владеть их обширной и богатой страной, изобилующей всякими благами» (ср.: «земля наша велика и обильна») [II, 12, с. 298]. Летописная запись хорошо объясняется доказанным фактом двукратной позднейшей переделки летописи преподобного Нестора, когда второй переписчик в угоду князю Мстиславу Владимировичу (сыну Владимира Мономаха) постарался доказать превосходство княжеского происхождения Мстислава над другими Ярославичами. А дело в том, что Мстислав Владимирович родился от брака Владимира Мономаха и англичанки Гиты Гаральдовны, дочери английского короля. Первым браком он сочетался со шведской (варяжской) принцессой Христиной. Отсюда его близость к королевским дворам Северной Европы и знакомство с их придворными легендами [II, 12, с. 298 - 301]. Отсюда и желание подчеркнуть «европейское» происхождение Руси1.
То, о чем мы сейчас говорим, - лишь небольшая часть материала, составляющего содержание двухсотлетнего научного спора между сторонниками норманнского происхождения Русского государства («норманнистами») и их противниками. Спор этот возник еще при М. В. Ломоносове. Немецкие ученые в Русской Академии наук Г. Ф. Миллер и Г. З. Байер на основании поспешного и поверхностного прочтения приведенного из начальной летописи отрывка выдвинули теорию норманнского происхождения Руси. Им горячо возразил Ломоносов, и началась дискуссия, которой в конце прошлого - первой половине нынешнего века порой придавался острый политический характер. В борьбе с «норманнизмом» был поднят огромный исторический материал, включавший свидетельства арабских, византийских, германских и других письменных источников; изощренные методы анализа летописных текстов (в том числе языковедческие) помогли обнаружить и объяснить позднейшие вставки в начальную летопись, показать, где проходят смысловые и текстовые «швы» этих вставок; был собран и обработан, особенно интенсивно - в последние десятилетия, необозримый археологический и этнографический материал; сделан ряд чрезвычайно важных открытий.
В результате в 1960 году на Международном историческом конгрессе в Стокгольме (на родине древних варягов) лидер «норманнистов» - ученый Стендер-Петерсен признал, что все доводы «норманнистов» о происхождении Руси и русской государственности от варягов опровергнуты [II, 12, с. 296].
Данное опровержение в то же время означало, что выяснено подлинное происхождение Руси и русской государственности. Над этим трудились поколения русских ученых2.
Доведя до конца определенные направления поисков некоторых из них, акад. Б. А. Рыбаков сумел сделать ряд чрезвычайно важных выводов. О них мы сейчас коротко скажем.
«Повесть временных лет» освещает отчасти события очень глубокой древности - VI века, отчасти более близкого к летописцу времени - IX - X веков и особенно подробно - современный ему период истории, конец XI - начало ХП века. При описании событий IX - X веков, т. е. периода государственного единства, автор чаще всего употребляет слова «Русь», «Русская земля» для обозначения всех племен, признававших главенство киевского князя, хотя отмечает, что у каждого племени были и свои князья и обычаи. Но после Нестора, в XII веке, киевские, новгородские, суздальские и другие летописания употребляют понятия «Русь», «Русская земля» в двояком значении - в качестве общего названия всех княжеств (как у Нестора) и в некоем узком смысле, когда именем «Русь», «Русская земля» обозначается сравнительно небольшая территория в Среднем Поднепровье. Наконец, в тех же летописях можно обнаружить понятие «Русь» и в самом узком смысле, соотносимое с совсем небольшой территорией с центром в Киеве. Очевидно, что перед нами очень древняя традиция, по которой в глубокой старине «Русью» называли только область определенного племени, хотя и славянского, но отличного от вятичей, кривичей, радимичей, словен ильменских и т. д.