Это были последние слова, которые она услышала от мужа. Около трех часов дня в новостях сообщили, что Группа «Альфа» пошла на штурм Белого дома. Один ранен, один убит…
«ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ, МЕНЯ ЗАЦЕПИЛО»
Лена тогда не знала и не могла знать, что командиры Группы «А» напряженно искали выход. С одной стороны — жесткий приказ закусившего удила «царя Бориса», с другой — люди, собравшиеся в здании Верховного Совета. Обученные, готовые к бою. Так, по крайней мере, сообщала пресса. Значит, вооруженное столкновение неизбежно? Но сотрудники «Альфы» отлично понимали, что защитники Дома Советов отнюдь не бандиты и террористы.
4 октября подразделение Группы «А» в количестве ста человек, возглавляемое генералом Зайцевым, находилось в районе Конюшковской улицы. Чтобы сориентироваться, решили провести разведку. Геннадий был первым, кто шагнул из строя.
И вот шестеро добровольцев отправились к зданию парламента. Одна машина взяла курс на главный вход, другая, в которой находились офицеры Юрий Торшин, Геннадий Сергеев и Игорь Финогенов, выехала в тыл парламента.
— Едва мы с Геной вышли из БМП, как прозвучала очередь, — рассказывает Юрий Николаевич Торшин, — которой был ранен солдат, находившийся метрах в тридцати от нас. Потом с выстрелами очень долго разбиралась прокуратура, я тоже чертил всевозможные планы… У нас в поле зрения была гостиница «Украина». Я бы сказал, что очередь была не одна и, судя по характеру пулевого ранения Гены, стреляли оттуда. Мы начали оказывать помощь раненому, я взял его со стороны головы под плечи, Гена за ноги. Солдат был в сознании. У него пулевое ранение где-то чуть ниже бедра было, мы его с Геной протащили метров пятнадцать, а потом Сергеев упал на колени и, я смотрю, начал оседать…
По утверждению радио «Свобода», «Московских новостей» и журналиста Марка Дейча, снайперский выстрел был произведен из технического помещения фабрики Капранова, откуда в советский период осуществлялся контроль за зданием посольства Соединенных Штатов.
Здание фабрики возвышается напротив скверика на пересечении двух переулков — Верхнепредтеченского и Глубокого. По вспышкам была засечена и огневая точка в гостинице «Мир», которая к этому времени также полностью контролировалась сторонниками Ельцина.
Так ли это? Сейчас уже трудно разобраться. Во всяком случае, как убежден командир «Альфы» Геннадий Николаевич Зайцев, выстрел был произведен не из Дома Советов.
Да, «один убит» — это про него, про Геннадия Сергеева.
Очевидно, этой смертью хотели спровоцировать «Альфу» на предельно жестокие действия против оппозиции. Когда до «Альфы» дошло известие, что Гена застрелен, все словно с цепи сорвались: захотелось, как в старину, — «кровь за кровь!» Однако ж мести не последовало, возобладал разум. Тем более, как вскоре выяснилось, стреляли с другой стороны. Очевидно, на волну атакующей ненависти «альфовцев» после гибели их товарища и был расчет. Опять же, чтобы наказать за отказ штурмовать здание парламента.
Примерно в это же время парламентеры-офицеры Группы «А», разъяснив свои цели встретившему их на входе в здание генералу Виктору Баранникову (глава Министерства безопасности РФ по версии вице-президента Александра Руцкого), вместе с ним отправились в зал заседаний Совета национальностей. В помещении находилась основная масса депутатов, сотрудников аппарата Верховного Совета, журналистов.
«Подполковник Володя» сказал, что сотрудники «Альфы» ни одного выстрела по зданию не сделали и что для переговоров их сюда никто не присылал. Далее он пояснил, что офицеры подразделения, не желая проливать кровь, приняли решение покончить с противостоянием мирным путем. Если находящиеся в Белом доме добровольно сдадут оружие, им гарантируется неприкосновенность и выход в город.
Переговоры длились недолго, после чего решение о сдаче «Альфе», во избежание дальнейшего кровопролития, было принято руководством Верховного Совета.
О последних минутах жизни Геннадия рассказывает Юрий Николаевич Торшин:
— Опустив солдата, я стал звать на помощь. Подбежали еще солдатики, забрали своего раненого и потащили. Гена простонал: «Юрий Николаевич, меня зацепило…» А я не могу понять, куда его зацепило, а пуля-то зашла в левую сторону под бронежилет. Прожил он еще несколько минут, попросил: «Сделайте мне укол». Я достал промедол, потом второй… Больше Гена ничего не говорил — не мог… Я попытался его взвалить на себя — как это, знаете, происходит в кино, когда раненый боец висит на плече у своего товарища, а тот бодро бежит по полю. Какая чушь! Это не так-то просто. Сфера, бронежилет, боезапас… Гену я взял под руки, а автомат тащил волоком. Подбежали солдаты, которые уже отнесли своего товарища, и помогли мне донести Гену метров 30–50 до БМП.