Пошли в дом. Сени Надежда уже видела, теперь вошла в большую комнату, которую Александра Павловна именовала горницей.
Прежде всего в глаза бросалась печь – большая, высокая. Надежда знала, что такая печь называется голландкой. Мебель в комнате была вовсе не деревенской. Добротная, старая, но красивая, хорошо сохранившаяся. Наверное, все же не антиквариат, размышляла Надежда.
Она подошла к посудному шкафу. Одна его дверца была украшена фигурным стеклом в свинцовом переплете, в другую было вставлено стекло обычное. Видно, то, прежнее, разбилось.
Надежда Николаевна открыла шкаф. На полке прямо перед глазами стояла большая квадратная бутыль с довольно широким горлышком и с гербом на одной из сторон. В памяти всплыло слово «штоф». Было видно, что вещь старая, если не сказать старинная. Рядом со штофом расположилось несколько разномастных рюмок, красивый бокал с треснутой ножкой и графин с петухом внутри. Надежда знала про такие графины: если в него налить воды, а лучше водки, то петух станет большим, заполнит все пространство и получится как живой, только что крыльями не захлопает.
Этот графин был пустой, и петух вел себя прилично.
На верхней полке стоймя было расставлено несколько тарелок, очевидно для красоты. И то правда, тарелки радовали глаз – затейливый яркий узор, ничуть не потускневший от времени, и надпись по кругу витиеватыми буквами, похожими на немецкий готический шрифт.
Впрочем, по-немецки Надежда Николаевна знала только «Хенде хох!» и «Доннер веттер», так что прочитать надпись не могла. Да и боязно было к тарелкам прикасаться, наверняка старинные…
А вообще, неприлично по чужим шкафам шарить, ее не для того сюда пригласили.
Надежда осторожно прикрыла дверцы и огляделась. Неподалеку от окна стоял письменный стол – тоже старый, но добротный, со столешницей из темно-зеленой, кое-где потрескавшейся кожи. На столе – вполне себе современный компьютер. Ага, стало быть, Александра Павловна не чужда прогрессу, небось и Интернет в доме провела.
На столе лежали какие-то папки и тетради, сбоку стояла лампа – бронзовое основание в виде кудрявого пухленького амурчика, держащего в руках лук с бронзовыми же стрелами, сверху абажур из розового стекла. Вот уж точно старинная. Надежда не удержалась и дернула за шнурок. Лампа не работала. Что ж, так тоже красиво.
Также в комнате стояли диван с деревянной спинкой и тумба с телевизором. Одну стену полностью занимали полки с книгами.
– Ну, – сказала Надежда Николаевна собаке, – вижу, что вы с хозяйкой хорошо тут устроились.
Рози грустно моргнула, и Надежде даже показалось, что собака прослезилась.
– Ты не переживай, – она погладила собаченцию по морде, – Александра Павловна точно скоро вернется. Я недельку с тобой побуду. Надеюсь, не поссоримся.
Рози вздохнула и опустила голову.
«Все понимает», – уверилась Надежда.
Из горницы выходили две двери. За первой находилась спальня хозяйки, обставленная весьма скромно, – большая кровать с медными шишечками на спинках, покрытая узорчатым покрывалом, и платяной шкаф – обычный, из ИКЕА. Зато на окне красовались связанные вручную, накрахмаленные занавески, и не просто занавески, а целая картина – озеро, берег в камышах, лодочка, рыбак дремлет над удочкой, а из камышей выглядывает любопытная русалка. Надежда загляделась на такую красоту.
Надо же, какой непростой дом у Александры Павловны. Он достался ей от отца, а отцу – от его отца. А дед, Александра Павловна как-то рассказывала, был столяром-краснодеревщиком. Раньше-то он работал водителем, но на войне получил ранение в ногу, вот и пришлось переквалифицироваться в столяры. Руки у деда были золотые, все в доме сделал сам.
А бабка, видно, рукодельницей была, она занавески и связала. Не боялись раньше люди руки приложить, время свое потратить. Наверное, оттого, что телевизоров не было.
Вторая комната – судя по всему, гостевая – оказалась совсем маленькой. Тут стояли обычная кровать, тумбочка и комод, тоже из ИКЕА. Комната выглядела довольно обжитой. Стало быть, у Александры Павловны кто-то частенько гостил.
Надежда нашла в комоде постельное белье, разобрала свою сумку и отправилась на кухню, куда ее призвала Рози, которая тут же села у своей миски.
– Тебе надо питаться два раза в день. – Надежда решила проявить строгость, но собака смотрела так умильно, что рука сама насыпала ей корма.
На кухонном столе лежал лист бумаги с подробным рецептом сливового повидла. Почерк был не Александры Павловны. Значит, соседка дала. За чаем Надежда внимательно прочитала рецепт и решила сварить повидло. Все равно делать было нечего. Но это завтра.