— Тисон? Тизон? Тисонни? — повторял Гектор, произнеся это имя на все лады, какие только мог придумать. — Казначей императора сказал мне, что нашел слово «Тизон» в своих книгах, и это как-то связано с какой-то лошадью.
— Ничего не знаю ни про какого Тизона, — отвечал главный конюх, — а все, что касается лошадей его величества, можно найти в отдельной конюшне, отведенной для лошадей его величества. Пойдем туда, и, может быть, там найдется ответ.
Все трое прошли к императорской конюшне, которую Гектор помнил со своего первого посещения. Хадду повел их вдоль длинного ряда открытых стойл. Животные с любопытством смотрели на них, насторожив уши и поворачивая головы вслед. Хадду часто останавливался, чтобы погладить какую-нибудь лошадь по носу или почесать между ушами. Он знал имя и происхождение всех лошадей и безостановочно говорил о характере каждой и об ее истории. Эта лошадь поступила от амазихов, следующая была подарком от халифа Египта, третья — очень старая, суставы у нее закостенели, но ведь она побывала в Мекке и стала священной. В конце концов они подошли к последним стойлам, в которых, как объяснил Хадду, содержались личные верховые лошади императора. Этих лошадей тренировали и держали всегда наготове, чтобы Мулай мог в любое время сесть в седло, если ему понадобится проехаться в процессии или отправиться по государственным делам. Гектор с Диасом переглянулись и рассыпались в похвалах главному конюху — как прекрасно он содержит этих лошадей. Только когда они добрались до последнего стойла, Диас вдруг остановился, хлопнул себя по лбу и торжествующе воскликнул:
— Какой же я дурень! Вот что имел в виду Маймаран.
И, повернувшись к главному конюху, спросил:
— Давно ли у вас эта лошадь?
— Года два. Это совершенно необычный конь, один из любимчиков его величества. Ему пришлось заплатить за него очень большие деньги, потому что такие лошади встречаются очень редко. А этот жеребец оказался не только красавцем, но еще и умницей. Истинный бриллиант.
Диас посмотрел на Гектора.
— Я слишком увлекся разговорами о великом мече Сида. На самом же деле тот, кто сделал запись в книге, которую показал тебе Маймаран, видимо, мало что понимал в лошадях. Он написал «тизон», а правильнее было бы написать «тисандо». Оба эти слова имеют отношение к пеплу или золе. Ты помнишь вечер фантазии? Мулай ехал на трех лошадях во главе своего эскадрона. Это было великолепное зрелище, и я помню, как один из всадников с восхищением говорил о «тисандо». Я не понял, о чем он толкует, а он объяснил, что это словечко из испанских колоний и означает оно некую редкую масть. А вот эта лошадь именно такой, небывалой масти. Посмотри сам.
Гектор подошел к стойлу. Он оказался лицом к лицу с красивым жеребцом, который, высоко подняв голову, уставился на него умными блестящими глазами. Это было создание крепко сложенное, с мощной грудью и коротким крупом, со стройными ногами и аккуратными маленькими копытами. Каждая линия его тела говорила о резвости и выносливости. Но что действительно обращало на себя внимание, так это шкура лошади. Она была начищена до блеска. Основной цвет — бледно-серый, а по нему рассыпаны во множестве маленькие черные пятна. Это была та самая лошадь, на которой скакал Мулай Исмаил, когда участвовал в фантазии.
— Я мог бы избавить вас от посещения конюшен, — заметил Бурдон, когда они вернулись в оружейную Шона Алллена и рассказали о своем походе. — Лошадь в пятнах называется по-французски «тисон». Я это знаю потому, что когда-то работал в трактире на окраине Парижа. Я был всего лишь юнец и самый последний из последних, так что на мою долю доставалось чистить камины и очаги. Иногда мне приходилось взбираться аж до середины трубы, чтобы ее вычистить. А у одного из местных аристократов, виконта, была собака такой же пятнистой масти, и ее научили бежать рядом с каретой, когда виконт выезжал из своего замка. Просто ради похвальбы, потому как на эту собаку все глазели — она была белая и в черных пятнах. Иногда виконт останавливался в нашем трактире подкрепиться, и, помню, одному из слуг очень нравилась эта собака. Он все гладил ее и таскал для нее лакомые кусочки. Да придумал ей собственное имя, от себя то есть. Он называл ее Тисон и говорил, что ее хозяин должен заиметь лошадь масти тисон под пару этой собаке. А иногда он ради шутки и меня кликал Тисоном, мол, у меня кожа горожанина, белая, как мука, и замарана сажей и копотью.
В этот миг дверь в кабинет Аллана распахнулась, и в комнату ворвался друг Диаса, Роберто. На лице его было написано ликование.