Маргарет взяла мои руки в свои и страстно заговорила:
— Прошлой весной я ездила вместе с сестрой в Дарем, в паломничество. — Я вспомнила, как мама, услышав про это путешествие, сказала, что герцог жестоко бил жену и она сбежала из их лондонского дома, чтобы поклониться мощам святого Кутберта, найти облегчение, забыть о своих несчастьях. — О Джоанна, какая это величественная святыня! Наверняка она и на тебя бы произвела сильное впечатление. Но хотя Элизабет — одна из знатнейших дам королевства, нам не позволили близко подойти к мощам, потому что мы — женщины. Это огорчило мою сестру. И вот на следующей неделе герцогиня Норфолк получила разрешение посетить находящийся поблизости небольшой монастырь и встретиться с его настоятельницей. Мы приехали к ним на Страстной неделе, Джоанна, в Великую пятницу. Подползли на коленях вместе с монахинями к кресту, и это было… так прекрасно. Так волнующе. Находиться среди женщин, которые преданы Христу и добры друг к другу. Их лица светились радостью, они выглядели такими умиротворенными, исполняя предписания Господни. И знаешь, некоторые сестры очень образованные. Они любят читать не меньше твоего, изучают латынь, священные манускрипты. О, как бы я хотела стать одной из них, спастись от всех искушений…
— Искушений? — недоуменно переспросила я. — Что ты имеешь в виду?
Некоторое время она смотрела на меня.
— Ты хочешь выйти замуж, Джоанна?
— Нет, — ответила я, удивляясь собственной категоричности. — Я не встретила ни одного мужчины, с которым хотела бы связать свою жизнь. Все мужчины, каких я знаю, настолько несовершенны, настолько далеки от… от…
Маргарет, улыбаясь, взяла книгу «Le Morte d'Arthur»,[10] лежавшую на стуле у огня.
— От сэра Галахада и рыцарей?
— А что плохого в том, что ты ждешь от человека мужества и добродетельности? — спросила я.
Тут дверь в комнату распахнулась, и внутрь влетел Чарльз Говард. Помахивая деревянным мечом (явно взятым у одного из моих кузенов), он подошел к нам и заявил:
— Ничего плохого в этом нет!
Я запрыгнула в кровать и забралась под одеяло.
— Опять подслушивал у дверей, Чарльз? — вздохнула Маргарет. — Неужели не можешь найти себе какое-нибудь более достойное занятие?
— По правде говоря — не могу. На редкость скучный дом. — Чарльз низко склонил голову, а когда снова ее поднял, в глазах у него горели искорки. — Дамы, вам просто необходимо мое общество.
Я ждала, что он удостоит вниманием Маргарет. Моя кузина была чудо как хороша, и, где бы ни появлялась, мужчины поглядывали на нее с вожделением. Но Чарльз направился к моей кровати и ухватился рукой за столбик.
— Я мог бы подготовить тебя к встрече с мужчинами при дворе, — предложил он. — Тебе нужно будет научиться кое-каким штучкам, чтобы выйти за важного человека. Ведь именно на это рассчитывает твоя мать.
— Убирайся отсюда! — взвизгнула я, еще выше натягивая на себя одеяло. — Или я позову отца!
Чарльз рассмеялся, снова поклонился и задом направился к двери.
— Что же, судьба послала тебе редкий шанс, но ты его упустила, — резюмировал он, отвесив напоследок шутовской поклон. — Спокойной ночи.
Когда дверь за Чарльзом закрылась, я выбралась из-под одеяла и сказала:
— Какой отвратительный тип.
— Ну, положим, он совсем не так уж плох. — Маргарет пожала плечами. — Чарльз — младший сын в очень большой семье. Не повезло бедняге.
— Да брось ты, не хватало еще жалеть это ничтожество.
Маргарет ничего не ответила. Она долго хранила молчание, покусывая нижнюю губу. Мне было известно, что это значит: моя сестренка что-то задумала. И еще я знала, что, если в голове у Маргарет возникала какая-то идея, переубедить ее было очень нелегко.
— Джоанна, я хочу дать тебе кое-что. — Она сняла с шеи изящную цепочку с медальоном. — Ты знаешь, что это такое?
— Конечно. Подарок твоего отца. Это медальон из храма Святого Фомы Бекета.[11]
— Давай посмотрим на него у огня, — предложила Маргарет.
К тому времени я уже успела немного успокоиться и последовала за ней.
— Я постоянно думаю о том, как этот человек умер, — сказала моя кузина, поднося медальон к огню, чтобы мы могли лучше разглядеть его: там были изображены четыре человека в рыцарских доспехах, стоявшие под развесистым деревом. — Король Генрих Второй ненавидел архиепископа Бекета. Как-то раз он воскликнул: «Да избавит ли меня кто-нибудь, наконец, от смутьяна-священника?!» Эти четверо откликнулись на королевский призыв. — Я знала эту историю: ее рассказывали в Англии каждому ребенку. Но сейчас еще раз выслушала Маргарет: казалось, она имела для нее какой-то особый смысл.
10
11