Между тем массовые расправы над непокорными индейцами убедили испанские власти в том, что такое сильное «лекарство» может в конечном итоге привести к полному истреблению новых подданных короля. В отступничестве от христианской веры, в несоблюдении церковных обрядов, в поклонении идолам ретивые инквизиторы могли обвинить подавляющее большинство туземцев и под этим предлогом уничтожить их. Кто же тогда работал бы на короля, конкистадора и на самого инквизитора? Негры? Но это было дорогим удовольствием, за рабов следовало платить, а индейцев конкистадор получал под «опеку» бесплатно. Испанская корона сделала из всего этого соответствующие выводы. Декретом Филиппа II от 23 февраля 1575 г. индейцы изымались из-под юрисдикции инквизиции. Впредь наблюдать за ними и привлекать их к суду за «преступления» против веры поручалось генеральным викариям епископов, которых называли также «провизорами». Провизоры смотрели сквозь пальцы на прегрешения индейцев, накладывая на них духовные наказания.
Но даже и после установления «провизората» инквизиция и епископы продолжали время от времени заниматься индейскими «делами». Так, в 1690 г. епископ провинции Оаксака (вице-королевство Новая Испания) устроил показательный процесс над большой группой индейцев, обвиненных в идолопоклонстве. 21 обвиняемый был приговорен к пожизненному заключению. Для их содержания была выстроена по приказу епископа специальная тюрьма. Иезуиты в своей парагвайской вотчине беспощадно преследовали подопечных за малейшее отступление от католической церковной обрядности и т. д.
Инквизиторы
Инквизиторы, провизоры и епископы на протяжении всего колониального периода конфликтовали между собой за исключительное право судить индейцев. В XVIII в. инквизиторы доказывали, что индейцы давно «созрели» для того, чтобы на них была распространена юрисдикция «святой службы». Инквизиторы утверждали также, что многие метисы («китайцы», как их именуют в церковных документах) выдают себя за индейцев и тем самым избегают заслуженной кары. В 1766 г. по распоряжению Верховного совета по делам Индий инквизиция получила право судить индейцев — двоеженцев и многоженцев.
Негры-рабы не вызывали особого интереса у инквизиции. Рабовладельцев интересовало, как получить максимальную прибыль на вложенный в покупку раба капитал, а вовсе не то, является ли он отступником от католической веры. В тех случаях, когда раб отказывался повиноваться воле своего хозяина, в роли инквизитора выступали сам рабовладелец и его надсмотрщики, подвергавшие раба различным наказаниям. Если инквизиторам было запрещено, по крайней мере, формально проливать кровь своих жертв, то рабовладельцев в этом плане закон не ограничивал и непослушных рабов они секли плетьми, калечили, предавали мучительнейшим способам смерти.
Мало интересовали колониальную инквизицию и свободные негры, мулаты и самбо (потомки негров и индейцев), ибо их, как и индейцев, можно было всех без исключения при желании отправить на кемадеро по обвинению в колдовских практиках, веру в чары и предзнаменования и прочих отклонениях от «истинной» христианской веры. Но что толку? Ведь большинство из них были ремесленниками или слугами тех же испанцев, в том числе и инквизиторов, которые без их услуг вряд ли могли бы обойтись. К тому же у них не было состояния, которым могла бы воспользоваться инквизиция. Правда, инквизиторы, когда под рукой не оказывалось жертв побогаче, не брезговали и ими, но, как правило, в таких случаях ограничивались сравнительно «мягкими» наказаниями — поркой или ссылкой на галеры. Например, 16 апреля 1646 г. за «пакт с дьяволом» был публично выпорот на аутодафе в Мехико 43-летний самбо Франсиско Родригес. Он признался, что на 9 лет продал душу дьяволу, который в награду наделил его способностью драться с тысячью людьми, пользоваться всеми женщинами по своему желанию, переноситься по воздуху ночью из одного места в другое независимо от расстояния, участвовать в боях с быками и укрощать лошадей, не рискуя попасть быку на рога или сломать себе шею. Родригес признался и в прочих «омерзительных и серьезнейших действиях, недостойных описания, дабы не оскорбить слуха католиков». И за все это он получил только 200 ударов розгами, которые принял с зеленой свечкой в руках и с петлей на шее (Picon-Salas M. De la Conquista a la Idependencia. Tres siglos de Historia Cultural Hispano-Americana. Mexico — Buenos Aires, 1944). Действительно, колониальная инквизиция была «милостивой», в Испании таких «преступников» бросали в костер.
«Начальная» инквизиция использовалась также как инструмент политического террора. В 20-х годах XVI в. в Мексике инквизиторы преследовали, выполняя, по-видимому, тайные инструкции королевского двора, доверенных людей завоевателя Эрнана Кортеса, что должно было ослабить его позиции, сделать его более податливым и сговорчивым по отношению к Мадриду. Так, иквизитор Бетансос привлек к ответственности 15 конкистадоров из окружения Эрнана Кортеса по обвинению в «кощунстве» (ругательствах в адрес бога и святых). Такое обвинение было легко доказано, так как лихие конкистадоры отнюдь не отличались «приличными манерами». Обвиняемые признались в своих «преступлениях» и отделались уплатой денежных штрафов.
За строптивость
Более серьезные последствия имели обвинения в иудаизме, которые все чаще выдвигались после опубликования церковного эдикта против иудеев в 1523 г. и королевского декрета, обязывающего всех «новых христиан» покинуть заморские владения и вернуться в Испанию. Два конкистадора, принимавшие участие вместе с Эрнаном Кортесом в завоевании Мексики и получившие обширные земельные наделы, стали первыми жертвами таких обвинений — это Эрнандо Алонсо и Гонсало де Моралес, признавшиеся под пытками в тайном исповедании иудейской веры и сожженные на первом в Мексике аутодафе в октябре 1528 г. Их послал на костер инквизитор Висенте де Санта-Роса. На том же аутодафе подверглись наказаниям и брат Гонсало — Диего де Моралес, Диего де Оганья и некий иностранец, фамилия которого не установлена. Как следует из документов этого дела, еще раньше сестра Моралеса была сожжена в Санто-Доминго по тому же обвинению в иудаизме.
В 1537 г. Хуаном де Сумаррага по обвинению в иудаизме был привлечен к суду инквизиции старший алькальд Мичоакана Гонсало Гомес. Участник конкисты, Гомес владел обширными земельными наделами. В историю Мексики он вошел как основатель первой текстильной мануфактуры. Донос на него написал в инквизицию его сосед Кристобаль де Вальдерама. Сумарраге не удалось доказать причастность Гомеса к иудаизму, в результате чего он был обвинен только в кощунственных высказываниях и отделался крупным штрафом и заточением на 30 дней в монастыре, если не считать почти годичного пребывания в предварительном заключении.
Врачи также находились под постоянным наблюдением инквизиторов. Многие из них были «новыми христианами» и часто высказывали неортодоксальные религиозные взгляды. Так, в Пуэбле в 1551 г. инквизиция судила врача Педро де ла Торре за то, что он сказал: бог и природа — одно и то же. Трибунал инквизиции приговорил его к уплате штрафа в 100 золотых песо и выслал в Испанию (Greenleaf R. E. Op. cit., p. 664).
В том же 1551 г. инквизиция судила врача Педро де Сантандера. Он был обвинен в непочтительных высказываниях в адрес папы римского. Инквизиция выдвинула против него обвинение в лютеранстве. Она заставила Сантандера отречься от своих «греховных» высказываний, осудить их и заплатить крупный штраф.
«Начальная» инквизиция использовалась в межцерковной борьбе за влияние. Инквизитор Монтуфар, будучи сам доминиканцем, стремился подорвать авторитет соперничавших с его орденом францисканцев. Он объявил руководство для обращения индейцев в католичество «Краткая очень полезная доктрина» (1544) своего предшественника францисканца Сумарраги еретическим сочинением, так же как и произведение другого францисканца Матурино Гильберта «Диалог о христианской доктрине на языке тарасков» (1559). Монтуфар добился осуждения этих работ. Не щадил он и августинцев, например, обвинил августинца Алонсо де ла Вера-Крус в ереси на том основания, что тот в своем труде «Де Децимис» (1555) утверждал: индейцы не обязаны платить десятины, ибо в Индиях нет «белого» духовенства, а монахи живут с подаяния. Вера-Крус был отозван в Испанию. Монтуфар учредил специальную должность инквизитора-делегата по делам монахов, на которую назначил Эстебана де Портильо. Подвергая контролю деятельность монахов, Монтуфар ссылался на решения Тридентского собора, согласно которым монашеские ордены были обязаны подчиняться церковной иерархии.