— Что произошло с вами, когда вы возродились для новой жизни? — спросил я девушку.
Она немного подумала и рассказала свою историю. Она была очень одинока, жизнь для нее не имела никакого смысла.
— Я слышала о Христе, — сказала она, — но Его имя было для меня пустым словом. Однажды мой друг сказал, что Христос может освободить меня от одиночества и страха. Мы пошли в церковь, и после служения священник попросил меня выйти вперед, что я и сделала. Я опустилась на колени и попросила того самого "Христа", Который был для меня лишь пустым словом, сотворить перемену в моей жизни. С тех пор моя жизнь полностью изме-нилась. Я думаю, это и означает "родиться заново".
— Ты больше не чувствуешь одиночества?
— Нет. И я больше не испытываю страха.
— Теперь для тебя Христос значит больше, чем простое слово?
— Конечно. Само слово не может ничего изменить.
Все молчали.
— Вот также и в случае с Мартином: пустые слова ничего бы не изменили в его жизни, — сказал я. — Помните об этом мальчике, когда будете работать.
К весне 1961 года наш Центр развил бурную деятельность. Каждый понедельник, который у нас был выходным днем, молодые сотрудники Центра выходили на улицы Бруклина, Гарлема, Бронкса и встречались с подростками, нуждавшимися в помощи. Они заходили в больницы и тюрьмы, ходили по школам и судам. Они проводили собрания в Гринвич Виллидж, Кони Айланд, в Центральном парке. Благодаря этой работе количество подростков, приходивших в Центр, значительно увеличивалось. За первый месяц работы было спасено более 500 юношей и девушек. Они ощутили на себе воздействие Святого Духа, бросили банды, начали ходить в церковь, нашли работу. Особо нуждающиеся жили в нашем Центре.
Одним из первых обратившихся был девятнадцатилетний Джордж. Родители выгнали его из дома, возмущенные его связями с женщинами и мошенничеством. Обычно он имел связи с женщинами, которые были вдвое старше его. Это происходило так: он заводил знакомство с пожилой женщиной, рассказывал ей о своей трудной жизни и просил разрешить зайти еще раз, просто поболтать. Вскоре он переселялся в дом женщины, которая заботилась о нем, как о сыне. Джордж работал ювелиром. Когда он прочно входил в доверие женщины, он брал у нее драгоценности "для переделки" и исчезал.
Так и проходила его жизнь. Но однажды все изменилось. Джордж случайно попал на одно из наших уличных собраний. Через несколько дней он появился в нашем Центре. Он зашел просто так, поразвлечься. Войдя, он тут же ощутил доброжелательную, теплую атмосферу в доме. К нему подошел один из наших сотрудников, Ховард Кальвер.
После разговора с ним Джордж решил начать новую жизнь. Он молился, чтобы Господь возродил его к этой новой жизни.
— Я как будто бы освободился от какого-то тяжелого груза, — сказал он мне позже.
Он был очень взволнован тем, что с ним произошло, и не переставал говорить об этом.
Спустя некоторое время, Джордж решил вернуть деньги за все украденные драгоценности. Он нашел хорошую работу и начал выплачивать долги, оставляя себе на пропитание самую незначительную сумму. Когда он уплачу все долги, то стану священником, — так решил Джордж.
По мере увеличения числа воспитанников в Центре вставала другая нравственная проблема. Все ребята были нарушителями закона, многие совершили тяжелые преступления. Как им нужно было поступать?
Для тех, кто уже укрепился в вере, ничего не стоило отсидеть в тюрьме за свое преступление. Но для того, чтобы иметь на это силу, нужно время. Им нужно еще долго учиться быть христианами. А если они откроют свою вину слишком рано и попадут в тюрьму, возникает опасность вновь потерять их. С другой стороны, все они нарушили закон и должны были отвечать за это, иначе они не получат духовного спокойствия.
На этот вопрос часто нельзя было дать однозначного ответа, и я часто не знал, что посоветовать. Однажды ко мне обратился Педро.
— Я не могу ни есть, ни спать.
— В чем дело, Педро?
— Я чувствую тяжесть совершенных мною преступлений. Я должен пойти в полицию и во всем признаться.
Я выслушал его и решил, что ему следует сделать признание в полиции, но не сейчас. Педро, не вдаваясь в подробности, рассказал мне о своих преступлениях. Он плохо говорил по-английски, а я почти не знал испанского. Он находился в подавленном состоянии, и ему казалось, что единственным выходом из создавшегося положения было откровенное признание в полиции. Но я боялся, что решение суда могло сломить его и вернуть к прежней жизни, и советовал ему повременить. Но он не желал и слушать об этом.