– Из-за твоего глупого поведения теперь не успеть как следует подготовить тебя для ложа господина.
– Не очень-то и хотелось, – огрызнулась Злата. – То есть совсем не хочется.
– Тебя никто не спрашивает, – усмехнулась Джанан. – Снимай одежду и лезь в бассейн, освежись.
Злата не стала больше пререкаться, быстро разоблачилась и погрузилась в теплую водичку. Джанан куда-то ушла, и девушка осталась в одиночестве. Вода помогла расслабиться, но напряжение и страх на время затаились где-то глубоко… Надолго ли? И стоит ли на что-то надеяться? Стоит ли ждать?
Не то чтобы Злата не верила в то, что Амир спасет ее, но сможет ли? Осталось так мало времени… Конечно, он ушел с фотографиями, глупцы хашишины даже и не подумали его обыскать, просто выпустили – вот уж абсолютное подтверждение мысли, что если Бог хочет наказать – отбирает разум. Эти жуткие сектанты достойны наказания как по законам людским, так и по божеским. Злата, конечно, не знала, какое наказание предусмотрено шариатом за ересь, но вряд ли мягкое. В Исламе вообще мало мягкого. Суровая религия суровых людей. Даже совсем молодой Амир благодаря своей вере имел внутри абсолютно несгибаемый железный стержень.
Вернулась Джанан в сопровождении стайки молодых джарийе, нагруженных различной поклажей. Девушки закружились в каком-то странном хороводе, раскладывая одежду, расставляя баночки с притираниями и прочие предметы, призванные сделать из любой женщины неотразимую красотку. Конечно, они ведь не один раз обряжали и готовили одалисок для ложа господина. Было страшно, но в то же время интересно. Страх как-то затаился, надежда на спасение отогнала мысли о будущем, поэтому оно как бы и не существовало. Вот сейчас ее оденут, разукрасят, а потом прискачет рыцарь на белом коне и спасет принцессу от дракона. По-другому и быть не может!
Джарийе помогли Злате выйти из бассейна, высушили волосы и кожу огромными мягкими полотенцами и уложили ее на кушетку. Руки невольниц выполняли привычную работу мягко, но уверенно. Две девушки занялись волосами, смочили темные пряди ароматным лосьоном и принялись заплетать множество мелких косичек. Одна красила Злате ногти на руках, вторая – на ногах. Еше одна крепкая рабыня втирала в кожу девушки какое-то удушливо пахнущее благовоние.
«Готовят, как поросенка в духовку!» – подумала Злата и испугалась своего сравнения. Вскоре с косметическими процедурами было покончено, рабыни под руки подняли девушку с кушетки, поставили на возвышение и приступили к одеждам.
Сопротивляться смысла сейчас не имело, и Злата лишь наблюдала за процессом будто со стороны, ибо рабыни поставили перед нею роскошное зеркало. Джарийе уложили ей волосы и водрузили на них маленькую небесно-голубую атласную тюбетейку, которую почти целиком покрывали нашитые на нее бриллианты изумительно чистой воды. Этот великолепный убор очень шел к строгой и благородной красоте Златы.
На шее ее застегнули золотое монисто, распахнутый ворот шелковой рубашки, расшитой крохотными камушками, приоткрывал грудь. Поверх рубашки надели атласное платье глубокого гранатового цвета с боковыми разрезами до колен и шлейфом, точно придворное одеяние. Платье было настоящим чудом искусства: вышитое червонным золотом, с изображением зверей и птиц, страшно подумать, сколько мастериц работали над ним. Персидская шаль стягивала в поясе шальвары из белой тафты, тонкие сафьяновые туфли…
Злата с мрачным удовлетворением подумала, что Ибрагиму придется немало потрудиться, снимая этот наряд. Впрочем, Бен-Фарид любил сопротивление, а значит, радоваться особо нечему: трудности его лишь распалят. Кошмар!
На запястья и щиколотки ей надели странные золотые браслеты, подбитые с внутренней стороны мягким бархатом. Злата подняла руку к лицу, чтобы получше рассмотреть украшение: на каждом браслете находилось небольшое колечко.
– Любуешься оковами страсти? – ухмыльнулась Джанан.
– Оковы страсти?! – Злата начала догадываться, почему браслеты так называются.
– Да, – охотно пустилась в объяснения катибе-уста. – Для непокорных женщин. В эти кольца продеваются цепочки – и ты лежишь, не в силах двинуться, лишенная возможности сопротивляться…
Злату передернуло. До чего мерзко!
– Как предусмотрительно! – съехидничала девушка. – Без этих, мягко говоря, украшений Ибрагим боится, что со мной не справится?
– Упрямая ослица! – Джанан едва сдержалась, чтобы не ударить Злату. – Зачем ему возиться с дикой кошкой, если можно избежать этого?
– Чтобы избежать этого, ему просто нужно отпустить меня, – проворчала девушка. Просто так, из принципа, ведь знала наверняка: никто ее не отпустит.
«Амир, поспеши!»
Джанан не удостоила ее ответом.
…Двери распахнулись, и вошли два разряженных в пух и прах гарем-агалара. Злата молча позволила вставить в кольца браслетов те самые цепочки, евнухи встали по бокам девушки, и Джанан подтолкнула ее в спину:
– Тебе пора.
Евнухи отконвоировали Злату, по-другому и не скажешь, к выходу на мужскую половину и передали с рук на руки четырем мужчинам мрачного вида. «Сектанты», – сразу определила девушка. Предполагаемые хашишины усадили девушку на трон с непонятными скобами по бокам, подняли и резво потащили куда-то по коридору. Злата ни разу не была на мужской половине, поэтому внимательно смотрела по сторонам, стараясь все запомнить: вдруг все-таки удастся сбежать, надо же знать дорогу.
Ибрагим уж точно не бедствовал, мужская половина, как и гарем, выглядела богато и пышно, просто варварская роскошь: двери из драгоценных пород дерева, инкрустированные перламутром, повсюду диваны, обитые парчой и атласом, полы выложены разноцветным мрамором, на стенах изразцы и мозаика, на низких столиках изящные дорогие вазы с фруктами и цветами. Ну вот почему человеку не живется спокойно в этакой-то роскоши? Зачем при таком богатстве всякой ересью заниматься? Непонятно, чего людям не хватает, почему спокойно не живется?
Между тем трон с восседающей на нем Златой притащили к двери, скорее всего ведущей в подвал.
Стража без слов пропустила странную процессию внутрь. Дом Бен-Фарида огромен, но несравнимо мал с его подземным царством…
Гарем-агалары принесли Злату в маленькую комнатку, установили трон и вышли. Щелкнул замок. И стоило так ее наряжать и с такой помпой носить, чтобы бросить в этой каморке? Хорошо хоть не привязали, впрочем, отсюда и так не сбежишь.
Злата встала, подошла к массивной двери, прижалась ухом и прислушалась: где-то неподалеку, в помещении с очень хорошей акустикой, большое количество людей распевали гимны на непонятном языке, предположительно на арабском. Кажется, вся секта в сборе… Интересно, сколько осталось до затмения? Из-за всех событий она потеряла счет времени. Может быть, все же стоит попытаться сбежать? Получится – хорошо, не получится – хуже не станет. Злата оглядела помещение: абсолютно пусто, только трон громоздится в центре. Девушка обошла странную мебель вокруг, подергала за все, что только можно, – ничего не отломилось. Сняла с шеи тяжелое монисто и с помощью одной из монеток принялась откручивать одну из скоб трона. Неизвестно, сколько продолжалась эта неравная борьба, но Злата в конце концов победила. Скобой она попыталась отжать дверь от косяка, но ничего не вышло, просто не хватило сил. Можно, конечно, еще попытаться вырыть подземный ход, известняк тут на вид мягкий, но вряд ли она проведет в этой комнате шестнадцать лет, как граф Монте-Крис-то. Да и скучновато тут будет сидеть без аббата Фариа.
Не успела Злата придумать еще какой-нибудь способ побега, как за дверью послышались шаги. Девушка быстро уселась на трон и спрятала железную ручку в складках одежды.
Вошел Дауд, успевший переодеться в хламиду, расшитую с неописуемым великолепием.
– Готовься, женщина! – торжественно провозгласил этот противный помощник самозваного пророка.
– Предлагаете мне раздеться, чтобы Ибрагиму не пришлось утруждаться? – осведомилась Злата тоном Снежной Королевы.