До очередного привала было еще далеко, поэтому ему удалось более или менее привести в порядок свои мысли. В принципе, случившееся было объективно обусловлено. Их обязательно должны были разбить у родового селения Джавада, чему было несколько объяснений. Во-первых, сыграла свою роль страшная спешка. Ринату банально время не хватило, чтобы привести в порядок свое разношерстное воинство. Его так долго не было здесь, что мюриды снова скатились к анархии. Дала сбой и выстроенная им система административного управления иммаматом. Без верховного надзора назначенные им наибы начали в своих районах так своевольничать, что местные жители взвыли от неудовольствия. В одном месте какие-то новые подати появились, в другом — судили неправедно, не по обычаю, в третьем — землю не давали, в четвертом — все это сразу вместе взятое. Наконец, верхом безответственности и непрофессионализма оказался и сам «карательный» поход на Джавада. Всех их, включая самого Рината, поразила самая настоящая беспечность. В воинстве, начиная с самого последнего мюрида и заканчивая наибами, царили шапкозакидательские настроения. Мол, с нами теперь имам Шамиль и никто не сможет устоять перед тем, кто благословлен Аллахом. Джавад, между делом времени совсем не терял. Этот хитровыделанный хан связался с османами и восстановил работорговлю. С Кавказа в Крым и Стамбул широкой рекой снова потекли рабы, а назад самое разнообразное оружие и боеприпасы. Отметились и англичане, поставившие ему свои ружья и порох. Обо всем этом Ринат, к своему сожалению, узнал крайне поздно.
— Вот такая получается тряхомудия. Джавад, конченный… — буркнул он себе под нос, не замечая прикорнувшей сбоку от него Патимат.
Та, толком не расслышав сказанное, тут же встрепенулась:
— Что, мой муж? Вода кончилась? Принести питье?
Махнул на нее рукой. Мол, успокойся и дремли дальше. Не в питье дело.
Для решения проблемы под названием «Джавад, сукин сын», начинать ему следовало с самого начала, то есть с тренировок своего воинства, с разведки и секретного ноу-хау. Если с первыми двумя, в принципе, все было ясно, то с третьим ясности особой не было.
— Аул превратили в настоящую крепость. Такой орешек и в мое-то время разгрызть было не просто. Сейчас же, пожалуй, и невозможно, — бормотал Ринат, вспоминая укрепленное селение. — Аул находиться на возвышении и обнесен почти трехметровой каменной стеной. Стрелки и орудия с высоких башен контролируют всю прилегающую местность. Там все, как на ладони. Ни кусточка, ни деревца. Спрятаться негде, от слова совсем. В добавок, есть еще ров… Тут точно без секретного вундерваффе не справиться. Неужели после окончания славного КИСИ[2], я ничего замутить не смогу? Смогу, обязательно смогу…
Время за столько непростыми а, подчас, и зубодробительными мыслями пролетело незаметно. Казалось, только что Ринат разговаривал с Имраном, и вот уже наступает вечерний привал. Мюриды, закончив обихаживать лошадей, начали подтягиваться к его повозке. Наслышанные о проповеди имама, они заблаговременно занимали лучшие места, откуда можно было видеть своего кумира.
Вскоре небольшая долина, втиснутая между двумя горными отрогами, заполнилась людьми, повозками, лошадьми. Между группками заалели огоньки костров, к небу потянулись струйки дыма. Солнце постепенно спускалось по склону одной из гор, и скоро должно было исчезнуть из виду. Пора было начинать.
—… Братья! — немного оклемавшийся Ринат встал перед костром, чтобы его освещенную фигуру было хорошо видно даже с окраин лагеря. — Вижу сомнение в ваших глазах. Вам будоражат вопросы: почему так случилось?, как там могло получиться?, почему клятвопреступник Джавад устоял? Эти и многие другие вопросы гложут вас, как дикий зверь, не давая вздохнуть. У некоторых сомнение пошло ещё дальше. Вы стали сомневаться…