… К приближавшемуся новому году Ринат уже смог подвести некоторый итог своим успехам. Было, конечно, не густо. Силиконовую долину на Кавказе построить не удалось, промышленную революцию устроить тоже не получилось. Зато вышло нечто другое. Примерно в трех десятках самых крупных аулов появились вполне современные водяные мельницы, приводившие в движении станки. Рядом построены кузницы, в которых выделывали разнообразный сельскохозяйственный инвентарь. Были расширены школы при мечетях, в которых делался упор на естественно-научных и технических предметах. В горы отправились первые геологические экспедиции, правда, из недоучившихся студентов, успевших тем не менее уже обнаружить неплохие залежи каменного угля, нефти и железной руды. На землях, прежде принадлежавших знатным бекам, появились общинные участки для выращивания хлеба, овощей. Помимо этого, Ринат успел сделать еще кое-что, о чем знали не многие. На своих родовых селениях в одной труднодоступной долине основал совершенно новое селение, куда поселил часть самых квалифицированных ремесленников из России. Пока это еще были три десятка бревенчатых барака с парочкой мельниц и кузницей, охранявшихся самыми преданными мюридами. Но вскоре здесь будут делать то, чего и в помине не должно было быть. Тут настоящее должно было превратиться в будущее…
[1] В реальной истории в августе 1832 г. наместник турецкого султана в Египте — паша Мехмет-Али — поднял восстание и потребовал отделения от Турции Египта, Сирии и некоторых приморских городов. Не располагая достаточными силами, султан обратился за помощью к Англии и Франции. Те не ответили. Император Николай 1, напротив, выслал к Стамбулу три военные эскадры.
Все меняется, все течет…
-//-//
183… год. Одесский уезд. Местечко Покровское.
С улицы непрерывной чередой раздавались ружейные выстрелы, то и дело прерываемые яростными людскими воплями. Слышался громкий топот: десятки и десятки людей бежали по улице и выкрикивали проклятья евреям. Дребезжали и со звоном разлетались стеклянные витрины, с хрустом ломались деревянные ставни и двери.
— Ратуйте, православные! Бей проклятых жидов! Они Христа продали, продадут и нас! — словно оглашенный вопил, какой-то мужской визгливый мужской голос. — Бей антихристов! Громи выродков!
Снова загрохотали ружейные выстрелы. Истошно кричал мальчонка, схваченный погромщиками. Дюжие бородачи рукоятками метел молотили двух студентов с кудрявыми пейсами, которых пытались заползти под телегу. Их вытаскивали оттуда за ноги и снова принимались избивать.
— Жги из змеиное кобло! Керосин, керосин тащи! Вона туды лей! — орали на разные голоса. — Эй! Еще жиденок! Плетью его, плетью!
Страшен был охвативший жителей городка угар. Пущенный кем-то слух о том, что русского мальчишку евреи принесли в жертву своему Богу, быстро распространился среди городского дна и превратил простых людей в осатаневших от ярости зверей. Они набрасывались на своих соседей с топорами и молотками, врывались в еврейские торговые лавки и забивали до смерти продавцов, поджигали синагоги. По узким извилистым улочкам носились орущие толпы, искавшие всех мало-мальски похожих на евреев.
Городская полиция никак не вмешивалась в беспорядки, даже не пытаясь остановить погромы. Кое-где полицейские, особенно рядовые, даже принимали участие в грабежах еврейских домов и лавок. С ревом, размахивая шашками и револьверами, они срывали замки, вскрывали двери, а после врывались внутрь и хватили товары. Оттуда уже выбегали нагруженные тюками тканей, шпульками ниток, коробами со всякой всячиной.
В это самое время в одном из домов забаррикадировалась семья ювелира Гертензона. Глава семьи, Мойша Гертензон, вооружившись английским ружьем, дежурил у окна, загороженного массивным комодом. Настороженно вглядываясь в щелку, то и дело ахал и охал от увиденного. Глядя на него тихонько вскрикивали и остальные члены семьи, что выглядывали из полураскрытой крышки погреба.