Ринат сделал крошечный шажок назад и приготовился падать на землю. У динамитной шашки, по причине ее небольшого размера, не было длинного бикфордова шнура. Крошечного хвостика, который прятался за бумагой, хватало лишь на две — три секунды горения. После неминуемо раздавался взрыв.
Едва конец папиросины зажегся, главарь потащил ее в рот. Ощерился, видимо, ожидая наступление неземного удовольствия. Рядом встали оставшиеся двое разбойников, тоже уставившиеся на папиросину.
Баах! Взрыв раздался совершенно неожиданно. Яркая вспышка! Ринат едва успел отпрыгнуть.
— Мать моя женщина… — выдохнул Ринат, отплевываясь от земли. Начал протирать глаза, забитые какой-то дрянью. Поднес руки к лицу и вздрогнул. На ладонях виднелась кровь, кусочки кожи и мозгов, которыми был покрыт его полушубок. — Охренительная папиросина… Курнуть и сдохнуть…
Встал на ноги и огляделся.
Главарь валялся, раскинув руки и ноги. От его кудлатой головы остались лишь кровавые ошметки. Лицо, как корова слизала. Знатно посекло и остальных. Разбойники без глаз остались и с сильными ожогами на все лицо.
— Покурили, черт побери, — Ринат мотнул головой, прогоняя боль. — Кстати, как там Наиль? Не дай Всевышний его кончили?Наиль! — шатаясь, он пошел к карете. — Наиль! Наиль! — уже кричал во весь голос.
Вдруг ему послушалось какое-то невнятное мычание. Вроде из леса доносилось.
— Живой, чертяка! Живой! — обрадовался Ринат, найдя связанного горца под корнями дерева. Видимо, хотел здесь его и закопать. — Смотрю, успел ты повеселиться. Вон сколько разбойников отметелил, — развязывая товарища, он кивал на валявшиеся рядом тела разбойников. — Что мычишь-то? Говори. Сейчас можно… Б…ь, встали на привал называется. А ведь нас предупреждали, что на дороге шалить могут.
Интересно, что недавно они проезжали крупное торговое село, которое называлось Шатковские ворота или просто Шатки. В трактире, где они останавливались, поведали, что столь необычное название связано со словом «шататься». Мол, в старые времена в здешних лесах было очень много шатунов-разбойников, лихих людей словом. Они сбивались в большие ватаги, нападая на села и даже маленькие города. Не боялись ни медведя, ни черта. Сюда и солдаты не совались.
— Шатки, мать вашу… Ржал ведь, не верил, — почесывал Ринат большую шику на голове. — Ладно. Прошло, главное, без особых последствий. Живы и, слава Всевышнему, — горец, напротив, неопределенно мотнул головой. Видимо, хотел еще подраться. Не насытился.
К сожалению, последствия были. Выяснилось, они лишились всех своих ассигнаций. Взрыв динамитной шашки превратил пачку бумажных ассигнаций, которые главарь разбойников успел спрятаться на своей груди, в кровавое месиво. Нечего было и думать, чтобы отмыть все это. «Липовые» деньги такого бы точно не выдержали.
— Без бабла нас оставили, Наиль, — с тяжелым вздохом Ринат хлопнул горца по плечу. Показал вытащенную окровавленную пачку рваной бумаги и бросил ее на землю. — Этим теперь даже не подтереться… У нас, конечно, осталось еще золото и серебро. Только светить металл не очень разумно. Да и нет у нас столько наличку, чтобы с новыми купцами договариваться.
Как эти ни странно, но перед Ринатом замаячила перспектива нехватки капиталов. Для его планов, по-прежнему, требовались немалые деньги. Возвращаться обратно не имело смысла. По слухам, император со своим семейством уже отправились на богомолье. Опаздывать он просто не мог.
— Похоже, придется что-то думать… А не воспользоваться ли опытом идейного борца за денежные знаки Остапа-Сулеймана- Берта-Мария-Бендер-бея и поднять баблишка?
Прогоняя в памяти и соответствующую прочитанную книгу, и просмотренный фильм, Ринат не нашел ничего подходящего к его случаю. Остап Бендер «жил» и «творил» в совершенно особое время — время НЭПа, времени разгула частной торговли и зарождения советского общества. Только в той безумной мешанине правил, законов и обычаев можно было провернуть все то, о чем говорил этот безусловно талантливый мошенник. Сейчас было совсем другое время.
— Да… Время сейчас совсем другое, — задумчиво протянул Ринат. Крутящиеся в голове мысли совсем не мешали ему убираться. Вместе с Наилем они приводили место привала в порядок: избавлялись от трупов, кусок тел, чужих пожитков. — Тут бы другое сработало. Например, как в «Ревизоре»…
Тут в голове словно лампочка загорелась. Ведь «Ревизор» был написан Гоголем не на пустом месте. Имели место множество реальных событий, где мошенники «дурачили» голову горожанам, местным чиновникам и даже некоторым столичным людям. Так, история сохранила имя некого Платона Волкова, который в мае 1829 г. приехал в город Устюжны и стал выдавать себя важную столичную персону. Носил модный французский фрак и цилиндр, упоминал известные фамилии в дружеском ключе. Мол, дружен с ними, общаюсь, вместе совершаем променад. Намекал, что является полномочным агентом III отделения Его Императорской канцелярии. Пугал своими важными знакомствами местного городничьего, который принимал его в своем доме, как лучшего гостя. Волков назанимал огромные суммы денег и, одолжив у городничьего лучшую пару лошадей, отбыл в Санкт-Петербург. Словом, Ринату ничего и придумывать не нужно было. К тому же, у него в загашнике хранилось немало интересных документов с поддельными подписями столичных чиновников. Разве только удостоверения помощника императора Николая I не было.