Альберт Мальц
КРЕСТ И СТРЕЛА
Много совершилось в мире заблуждений, которых бы, казалось, теперь не сделал и ребенок. Какие искривленные, глухие, узкие, непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясь достигнуть вечной истины… И сколько раз уже наведенные нисходившим с небес смыслом, они и тут умели отшатнуться и сбиться в сторону, умели среди бела дня попасть вновь в непроходимые захолустья, умели напустить вновь слепой туман друг другу в очи и, влачась вслед за болотными огнями, умели-таки добраться до пропасти, чтобы потом с ужасом спросить друг друга: где выход, где дорога?
В мыслях моих проходя по Вселенной,
я видел, как малое, что зовется Добром,
упорно спешит к бессмертью,
А большое, что зовется Злом, спешит раствориться,
исчезнуть и сделаться мертвым.
Пролог
В эту августовскую ночь 1942 года не светила луна, небо над маленькой немецкой деревушкой было темным, и сухой, горячий ветерок шелестел полевыми травами. Несмотря на поздний час, на стоявшую вокруг безмятежную тишину, многие в деревне не спали. Мужчины, женщины, дети лежали в своих постелях, одни — спокойно, и таких было большинство, другие — в непреодолимой тревоге прислушивались и чего-то ждали. Только что замер пронзительный металлический звук сирены, почти каждую ночь оглашавшей окрестности своим воем. Те, кто не спал, знали, что мирный ночной покой сейчас будет нарушен знакомым шмелиным гуденьем английских бомбардировщиков, с бешеной скоростью пролетающих в вышине и несущих с собой гибель.
И в это время невдалеке от деревни на глазах у нескольких свидетелей произошло нечто необычайное — посреди поля вспыхнуло сухое сено, сложенное в виде стрелы. Огонь пылал недолго. Почти одновременно со вспышкой пламени раздался пронзительный женский вопль, послышались хриплые крики, выстрелы… Но когда самолеты умчались, снова наступила теплая тишина августовской ночи и снова мирно застрекотали полевые сверчки.
Этот случай не стал событием решающей важности и в истории народа оставил лишь еле заметный след. И все же, несмотря на свою незначительность, этот случай был тесно связан с личной судьбой многих людей, мужчин и женщин, и с мрачным периодом мировой истории, длившимся много лет…
Книга первая
РАССЛЕДОВАНИЕ
(Августовская ночь 1942 года, с 11 часов вечера до 6 часов утра)
Глава первая
11 часов вечера.
Была в Германии деревушка, которую мы условно назовем деревней X., и с незапамятных времен ее окружали одни только фермы, а в нескольких километрах от нее на много гектаров простирались леса. В это мирное немецкое захолустье неожиданно вторгся завод. Как опытная хозяйка, которая, выпотрошив и начинив курицу всякой всячиной, подает ее на стол в таком виде, что снаружи ничего и не заметишь, так целая армия рабочих за два месяца выпотрошила лес, начинила его двумя десятками заводских корпусов, сотней с лишним бараков и все же сохранила лесу его прежний вид. Британские ястребы, постоянно пролетавшие над лесом, ни разу не заметили ничего подозрительного. Германское военное министерство произвело аэрофотосъемку леса до того, как в нем начались преобразования; потом, когда все было закончено, когда из его тихой глуши бесконечной вереницей стали выползать танки и, грохоча, потянулись по замаскированной дороге к железнодорожной станции в сорока пяти километрах от завода, — глазам пилота лес казался точно таким, как прежде.
В первое время близкое соседство завода пугало местных крестьян. Когда приехали рабочие, раскрылась одна тайна: раньше завод находился в Дюссельдорфе. Но ведь заводы — не камни, которые можно перекатывать с места на место; где их строят, там они и должны стоять, это каждому ясно. А перенесли сюда завод потому, что Дюссельдорф перестал быть промышленным городом; он превратился в укрепленный форт на передовой линии фронта. А раз так, то кто может поручиться, что скоро их деревушку не сровняют с землей проклятые английские «стерлинги», беспокойно спрашивали местные жители.
Спрашивать-то они спрашивали, но, разумеется, шепотом и только друг друга. Да и вопрос этот был праздным: ведь хотели они того или нет, а завод уже был здесь. Только англичане могли заставить этот немецкий завод снова перебраться в другое место.