— Но что же Веглер имел в виду, говоря, что он виноват?
— Я его спросила. Но он только сказал: «Я виноват». Он был просто не в себе, герр комиссар. И сколько я к нему ни приставала, что это, мол, значит, он так ничего и не ответил.
Кер снова нахмурился. Судя по всем данным, Веглер мог действовать в приступе помешательства. У него самого мелькала эта смутная мысль после того, как он ознакомился с досье Веглера. А показания женщины делают это предположение весьма вероятным. Только в этом сумасшествии есть нечто подозрительное. Если человек сходит с ума, он становится сумасшедшим, и все. Он не станет выкладывать из сена стрелу…
— У Веглера были какие-нибудь друзья?
— Друзья? Может, на заводе. Мне он никогда о них не говорил.
— А о чем он с вами говорил?
— О том, что, может, мы будем вместе жить на ферме… ребенке. Вообще-то он не из разговорчивых.
— А о войне он говорил?
— Ну… немножко. — Она почувствовала стеснение в груди и заерзала на стуле, стараясь прогнать это ощущение.
— Что же он говорил о войне?
— Да так… ничего особенного. О том… когда, мол, наши солдаты возьмут Сталинград… ну и в этом роде. — Чуть заторопившись, она добавила — Ведь мы, фермеры, говорим только о всяких мелочах — о картошке или о детях.
— Случалось Веглеру критиковать партийных руководителей?
Берта смотрела в пол, но голос ее был тверд:
— О нет, герр комиссар.
— Вы хотите сказать, что он не критиковал даже арбейтсфронтфюрера Баумера? Веглер хотел работать на ферме, так? Что он говорил, когда ему отказали в разрешении?
Женщина пожала плечами.
— Он почти и не говорил об этом. Сказал только, что его призывают в армию.
— Ему, конечно, не хотелось идти в армию? Ведь он не юноша.
Берта снова заерзала на стуле.
— Он мне сказал это только сегодня вечером. Не знаю, хотелось ему или нет. Он заладил свое, как ненормальный. Про этого поляка.
Кер помолчал, обдумывая ее ответ. «Очень мало толку пока что», — со вздохом решил он про себя.
— А что представляет собою ваш поляк? — спросил он.
Берта вздохнула.
— Да просто поляк. Ленивый. Проку от него никакого. Надули меня, вот что.
— Вы с ним разговариваете?
— Само собой — говорю ему, что делать. Он жил где-то возле границы… знает по-немецки. Я ведь на ферме совсем одна.
— Почему нам сообщили, что вы с поляком в близких отношениях?
— Что?! — Она вскочила со стула. — Кто посмел? С поляком?
— Вы знаете, ведь немецким женщинам запрещено.
— Я? С поляком?! — хрипло выкрикнула она.
— Поэтому Веглер и сказал, что он виноват?
— И кому это взбрело в голову! — исступленно кричала женщина. — Слышать даже не хочу!
Кер усмехнулся.
— Ну ладно, дорогая, сядьте. Успокойтесь, пожалуйста. Полицейскому чиновнику приходится спрашивать обо всем… даже о том, чему он сам не верит. — Он знал, что обвинение необоснованно. — А теперь расскажите, что у вас было вечером с Веглером. Вы поссорились?
Она покачала головой. Лицо ее все еще горело.
— Нет. Я ему только сказала, что он, видно, спятил, — он так странно говорил.
— А вообще вы с ним ссорились?
— Нет, герр комиссар.
— Сколько времени пробыл у вас вчера Веглер?
— Ну, наверное… с полчаса… не больше.
— Поздно вечером?
— Да. Как раз перед тем, как он… сделал это.
— А день он разве провел не у вас? У него была увольнительная с завода.
— Нет, не у меня, герр комиссар. Он пришел поздно вечером. Я уже легла спать.
— Вы уверены, фрау Линг?
— Я могу доказать. Весь день я работала на поле. И поляк был там.
Кер, вздохнув, заглянул в записную книжку.
— Ну, а керосин, которым Веглер полил сено? Где он его взял?
Берта не опустила глаз под его пристальным взглядом.
— Это мой керосин. Месячный паек. Он и лампу у меня взял тоже. И разбил. Теперь целый месяц буду сидеть без света.
— Зачем же вы ему отдали?
— Отдала? — визгливо вскрикнула Берта. — Да я и не знала ничего. Я была у себя в спальне. Только потом увидела.
Кер помолчал. Затем сердито захлопнул записную книжку. Пока что ничего существенного, и вообще, фактов — кот наплакал.
— Вы… э-э… очень любили Веглера, фрау Линг?
Берта ничего не ответила.
— В сущности, вы и сейчас его любите.
— Ничего подобного. Вот еще! — со злостью воскликнула она. — Стану я любить предателя!
— Что ж, бывает и так… Женское сердце…