Явно несправедливым было обвинение архиепископа в назначении на вакантные места священников бывшей польской армии. Архиеп. Серафим действительно спасал их из лагерей военнопленных, но назначил на прежнее место — в русскую церковь в Познани (которая не принадлежала к Генерал-губернаторству) только одного такого священника — Ивана Богачева[197]. Полностью отсутствуют сведения и о планах архиепископа назначить русского епископа в Холм. Нет оснований сомневаться, что это была выдумка Огиенко. Во многом благодаря ходатайствам архиеп. Серафима перед различными германскими инстанциями на территории бывшей Польши было восстановлено свыше 75 церквей, отобранных ранее у православных, и начал восстанавливаться ликвидированный поляками Турковицкий женский монастырь. Особенное значение имело возвращение собора в Холме, который являлся национальной святыней украинского населения Холмщины и Подляшья. Поэтому Франк решил осуществить его возвращение православным с максимально возможным пропагандистским эффектом. Накануне дня рождения Гитлера — 19 апреля 1940 г. — генерал-губернатор объявил о передаче собора украинцам. Торжественный акт этой передачи состоялся через месяц — 19 мая[198].
В то же время Франк все более и более «делал ставку» на украинских националистов, что неизбежно осложняло положение архиеп. Серафима. Хорошо передает общую ситуацию в Генерал-губернаторстве весной 1940 г. статья «Гитлер и Украина» в газете «Последние новости»: «Украинская национальность объявлена привилегированной на территории, занятой немцами… Эксплуатируя антипольские и антиеврейские настроения в украинской среде, германские чиновники пользуются украинскими „наводчиками“ для уничтожения поляков и евреев… Пользуясь услугами украинцев для расправы с поляками и евреями, германские власти в то же время создают исподволь „украинский национальный плацдарм“ для будущего движения на Восток… Украинцам возвращаются православные храмы, отобранные поляками. Огромное впечатление произвело, между прочим, возвращение кафедрального собора в Холме, на „русское“ течение в церковной жизни немцы смотрят косо. Под их непосредственным покровительством развивается деятельность конкурирующего „Церковного совета Холмщины и Подляшья“, стремящегося к украинизации православия… Весь остаток прежней „Малопольши“ объявлен официально украинской землей… Здесь восстановлен украинский желто-голубой флаг, и все управление передано украинцам. Создана украинская полиция, на которую местное население смотрит, как на „кадры будущей украинской армии“»[199].
Вследствие такой ситуации архиеп. Серафим 29 апреля обратился в РКМ с резким по тону письмом, копию которого он одновременно отправил Франку. Архиепископ признавал невозможным для себя продолжение управления Варшавской епархией и просил разрешить передать его митр. Дионисию или одному из других епископов. Архиеп. Серафим отмечал: «…митрополит Дионисий через мое посредничество обращался в рейхсминистерство церковных дел с просьбой разрешить ему вновь принять на себя управление Варшавской епархией».
Следует указать, что митрополит уже в письме архиеп. Серафиму от 19 февраля 1940 г., вскоре после освобождения из-под домашнего ареста, высказал желание о возвращении церковного руководства в свои руки. Он утверждал, что его отставка не была добровольной[200].
В письме от 29 апреля архиеп. Серафим подробно обосновал причины своего отказа от управления: «Моя последняя поездка в Холмщину убедила меня в том, что принудительная сплошная украинизация богослужения в Холмщине не всюду приветствуется и охотно принимается верующими. Я опасаюсь даже вредных последствий ее, за которые я не могу нести ответственности. Все также многократные просьбы устранить влияние различных украинских комитетов, в которых главные роли играют католики, остаются без желательного результата….В то время как Холмский церковный совет назначает, перемещает и увольняет настоятелей приходов, не спросясь никого (а также и меня), мне даны указания не производить никаких перемен в личном составе клира без согласия Управления генерал-губернатора. Все это, как и некоторые другие обстоятельства, привели меня к убеждению, что я не пользуюсь необходимым доверием со стороны Управления генерал-губернатора»[201].
Отправив письмо, архиепископ уехал в Вену освящать новую православную церковь. В Варшаве вместо себя он временно оставил викарного епископа Василия и не хотел возвращаться обратно. Но неожиданное для германских чиновников заявление архиеп. Серафима вызвало у них замешательство, и они предпочли договориться с ним. 9 мая ему позвонили в Вену, сообщили, что отставка в настоящее время признана нецелесообразной, и попросили прибыть 15 мая в РКМ для беседы с министром и представителем генерал-губернатора. Об этих переговорах Владыка подробно сообщил в отчете Синоду РПЦЗ от 15 мая. Основная дискуссия шла с руководителем группы церковных дел правительства генерал-губернатора Вильденом по поводу украинизации богослужения. Архиепископ настаивал на включении в готовящийся специальный статут пункта о том, что богослужение проводится на церковнославянском языке с «украинским выговором» или без него по желанию прихожан. Вильден же отказался внести подобную поправку, так как опасался, что в этом случае «статут не будет признан украинцами». Он пообещал, однако, прислать особое письменное заявление, позволяющее удовлетворять просьбы приходов, желающих оставить прежнее произношение в богослужениях. Вильден заверил также, что правительство генерал-губернатора питает к архиепископу полное доверие, и в Холме будет образован новый церковный совет с целью устранения «вредного вмешательства» украинских комитетов в церковные дела. В конце концов архиеп. Серафим согласился и далее управлять Варшавской епархией, «впредь до окончания реорганизации Православной Церкви в занятых польских областях». После достижения соглашения участников переговоров принял министр Керл, который выразил удовлетворение и пожелал успехов[202].