Косс присвистнул.
— Серая мышь, — повторил он, многозначительно кивнув.
— Мать Вагнер — норвежка, отец — немец индийского происхождения, — продолжила Кафа. — Мать умерла, а отец живет в Кёльне. Еще я поговорила с двумя ее подругами. Вагнер состояла во множестве отношений, но ни одни не длились особенно долго. С Хенри Фальком они познакомились на работе. Она была секретарем проекта, который Министерство поручило Фальку. Они встречались около года. Ничего хорошего про Фалька подруги сказать не могли, кроме того, что он богат.
Глава 13
Дочь Леонарда Руди не смогла обойти молчанием тот факт, что отец пригласил на воскресный ужин парня, который сказал, что у нее огромный зад. Пока Леонард расставлял тарелки на обеденном столе в доме хюсмана в Маридалене, Маргарет сидела на диване и ныла. Она накрасила глаза чёрным и надела бесформенное панк-платье.
— Я умру от стыда, — простонала она, когда фары машины осветили гостиную.
Любителя задниц звали Расмус. Его глаза расширились, когда он увидел в дверях Леонарда.
— Спасибо за приглашение, — солгал он.
— Рад, что вы пришли. Надеюсь вы любите ветчину, — ответил Леонард.
Мать Расмуса была маленькой, но хорошо сложенной, с улыбкой на лице и мышиными косичками на голове.
— С такой попой у матери ему не пристало слишком много думать о других. — Хлопнув себя по округлому заду, она положила руку на запястье Леонарду и засмеялась. — Кстати, я Вигдис. Развожу свиней. — Леонарду она сразу же понравилась.
— Мама, — прозвучал страдальческий голос. — Хватит.
В прошлый раз, когда Леонард видел девушку, стоявшую в тени матери, на ней был обтягивающий комбинезон, а директора она назвала свиньей. На этот раз ее косички завязаны в красивый высокий узел, а белая блузка благопристойно заправлена в праздничные брюки.
— Да, Викинг, я же говорила, что мы еще столкнемся тут, — сказала она и по-дружески похлопала его по плечу. — Ты только не обращай внимания на мамашу. У нее овуляция.
Двенадцатилетние подростки мигом съели свой ужин, и Маргарет возмущенно ушла к себе в комнату, а Расмус сел на кухне смотреть футбольный матч с экрана телефона, позабавившись тому, что телевизора у семьи Руди не было. Вигдис хотела отправить его к Маргарет, но тот отказался.
— С ней сейчас не очень просто общаться. Главное, чтобы они ладили…
— Расмус ни слова больше не скажет о ее заднице. Это я тебе обещаю. Мать дала ему приличную взбучку, — сказала Тура, отодвигая тарелку. — И заслуженно. Он же настоящий гендерный фашист. Лучше к ней поднимусь, — добавила Тура и ушла с глаз матери.
— А сколько ей лет? — спросил Леонард.
Вигдис улыбнулась.
— Через месяц исполнится шестнадцать. Жду-не дождусь. Подумываю, не запереть ли ее в подвале.
Он хохотнул.
— Когда мы с ней работали, мне показалось, что Тура может о себе позаботиться, если вас это утешит. Давно она занимается факирством? У нее здорово получается.
— Давно. Ее отец обожал такие штучки. Глотать огонь, жонглировать… Еще акробатикой занимался. Брал ее с собой на средневековые гуляния и охоту на кабанов.
— И сейчас берет?
Она отлично поняла, о чем ее спросили.
— Охотники на кабанов не могут разводить свиней. Мы разошлись, когда Тура пошла в школу. А у вас…
— Мать Маргарет умерла чуть больше года назад. Ей едва исполнилось сорок, никогда не болела. Однажды у нее случился инсульт, и все.
— Как печально, — отозвалась Вигдис.
— Да. Было очень нелегко. Смерть мамы очень ударила по Маргарет. Поэтому мы сюда и переехали, я решил, что Маргарет так будет лучше. Но теперь я даже не знаю…
Он стал убирать тарелки со стола и предложил Вигдис еще бокал вина. Вигдис кивком указала на машину на улице.
— На сегодня хватит. Ну а вы как живете? Зарабатываете факирством?
— Отнюдь. Я планирую перестроить вон тот сарай в стеклянный домик. Я дипломированный стеклодув.
Она посмотрела на его руки в татуировках.
— Есть что-то в черных парнях. Рукастые вы все.
— Если я заработаю много денег, может, и главное здание фермы однажды куплю.
Она дружелюбно фыркнула.