Когда Мария уже поднялась и начала умываться, она вновь ощутила Его улыбку. Он подбадривал ее!
– Я всего лишь человек, – громко произнесла она, а затем, упав на колени, воззвала к Нему: – Я наконец-то поняла, что Твоя любовь ко мне ничем не отличалась от любви к остальному миру. Меня сбивала с толку постоянная болтовня Твоих учеников о том, кого Ты любишь более остальных. Ты любил. Возможно, даже был благодарен за то, что я открыла Тебе плотскую любовь и тем помогла познать людскую долю. Твоя мать пыталась рассказать Тебе о неизбежной жестокости жизни, но Ты не слушал. А меня слушал. Телом. Боже, как же было Тебе одиноко! И хотя я так старалась превратить Тебя в обычного человека, темную сторону мира Ты постиг, лишь взойдя на Голгофу. Ты часто удивлялся: как можно заметить соринку в глазу соседа и не чувствовать, что в собственном глазу застряло бревно? Возможно, я говорила Тебе о том, как велик страх… но мне было всего двадцать. И я была блудницей.
Глава 2
Впереди было много хлопот. Днем придет Леонидас, голодный, уставший и грязный. Мария развела огонь под большим чугуном и пошла за водой к колодцу. По привычке она бросила благодарный взгляд на юг – на скалы, где били щедрые ключи Дафны, дарившие городу изобилие чистой и свежей воды. Вечером Мария ждала золовку с расчетной книгой, в которую они, устроившись за широким столом, будут вносить все новые расходы и прибыль.
– Хвала Господу, торговля удалась, – заметит Мария, и слова прозвучат буднично, ни к кому конкретно не обращенные.
Ей нравилась золовка, хотя приходилось избегать ее пронзительного бесцеремонного взгляда. Марии Магдалине было что скрывать.
На рынок следовало сходить еще вчера, так что теперь приходилось торопиться. На площади она удачно купила хороший кусок мяса ягненка, немного копченой рыбы и целую корзину овощей и фруктов. Обратный путь проходил мимо синагоги. Мария чуть было не отдалась порыву зайти к равви Амахе и поведать ему свою историю, но вскоре эта мысль покинула ее. К тому же она не забыла о словах соседки, будто бы Симон Петр и его спутники остановились у раввина. Мария поправила на лбу платок и ускорила шаг.
Она успела и прибрать в доме, и расставить повсюду вазы с садовыми цветами. У нее даже осталось время, чтобы расчесать свои длинные волосы и уложить косу на затылке. Мария гордилась этой золотой короной. Глядя в зеркало, она заметила, что под широко распахнутыми глазами пролегли темные тени, и встревожилась.
К приходу Леонидаса дом благоухал ароматами цветов, в воздухе витали запахи пряностей и жареной баранины. Он глубоко вдохнул, громко рассмеялся от удовольствия, привычно взял Марию за руки и сказал:
– Каждый вечер в пути я вспоминаю, как ты красива. Но у меня небогатая фантазия, и ты всегда превосходишь моя ожидания.
– Глупости. Я старею.
– Ты не можешь состариться.
– Любовь застилает твой взор, – ответила Мария и улыбнулась. В следующий миг взгляд мужа упал на темные круги у нее под глазами.
– Мария, с тобой что-то произошло?
– Вечером, – кивнула она, – сегодня вечером нам предстоит долгий разговор. А сейчас вымойся и поешь. Ливия придет.
Он застонал.
Когда Леонидас умылся, взгляд женщины остановился на том, чего она совсем не хотела бы замечать муж постарел, его гибкое тело постепенно теряло упругость, в темных волосах сквозили седые пряди.
Они поели нежного мяса, запивая тягучим красным вином.
– Ты еще успеешь немного вздремнуть перед ее приходом.
Он благодарно кивнул и исчез в спальне. В следующий миг оттуда уже доносился храп.
Мария стояла за разделочным столом, когда пришла Ливия. Золовка привычно поинтересовалась: почему Мария не купит рабыню? Слова чуть было не слетели с языка Марии, но она промолчала. Ливии не понять. «Служите друг другу»… Избегая ответа, Мария предложила родственнице вина.
– Спасибо, лучше налей твоего травяного настоя. Не хочу, чтобы меня развезло.
Они уселись в саду, каждая со своим кубком.
«Она не стареет, – думала Ливия. – Так же свежа, как в день своего появления здесь. Так же светла. Ее ясные синие глаза, сияющие светом разума, – подарок богов. Однако она редко пользуется этими дарами, у нее есть и внутренняя сила». Вообще-то, Мария была не то чтобы красива: длинный нос и узкие губы на худом лице, которые каждый миг так и кричали о ее беспомощности и ранимости, но при этом – такой сильный, пронзительный взгляд.