Она продолжала:
– Мы говорили о простых вещах, как обычно делают при первой встрече. Вчера вечером я попыталась вспомнить, о чем. И тогда мне пришло в голову, что тот раз был единственным, когда Он рассказывал о себе, своей жизни в Назарете и своей семье.
Она заметила, как Павел дал знак писцу.
– Он говорил, что уже ребенком чувствовал себя чужим в деревне. Он был не похож на остальных, Он был отшельником. Его мать переживала это. Когда отец умер, Иисус оставил свою семью и скитался в иудейской пустыне. Во время этих скитаний Он понял, что именно отличало Его от других людей, – они не слышали голос Бога. Он говорил, что всегда удивлялся: для чего людям столько законов и правил? А потом понял. Вам известно, как часто Он осуждал законников и книжников. В последнюю нашу встречу, уже после смерти, Он явился мне в видении и вновь повторил: «Не создавайте законов из сказанного мной».
Петр заволновался, а Павел начал возражать:
– Нельзя построить новое учение без структуры и системы.
– Можно, – оборвала его Мария. – Мы всю действительность представляем как систему, даже то, что для нас невидимо. И для нас, иудеев эта система – иудейская, основанная на Законе и тысячах его толкований.
– Пиши, – велел Павел мальчишке.
Тут инициативу перехватил Симон:
– Почему Он решил оставить семью?
– Он говорил, что шел на зов Бога.
– А что Он делал в пустыне?
– Я не знаю, Он был не очень многословен.
– И ты не задавала вопросов?
– Я спросила: почему Он так уверен, что слышит именно голос Бога? Тогда Он улыбнулся и сказал, что всегда это знал.
– А ты не рассказала о себе?
– Я думала, что сделаю это, рассажу об отце, которого распяли римские солдаты. И тогда произошло невероятное: я встретилась с Ним взглядом и поняла, что Он уже все знает. В тот момент я просто приняла это, даже не удивляясь. Немного позже Сетоний, мой слуга, прервал нашу беседу. Нам следовало до темноты вернуться в Тиверию. Когда Иисус прощался со мной, то просил навестить Его в Капернауме. На том мы и расстались.
– Ты не знала, кто Он?
– Нет, Он сказал, что Он Иисус из Назарета.
А слухи о новом пророке до меня еще не дошли.
Глава 21
Когда налетел морской ветер и погрузил в прохладу дом и сад. Мария сидела в беседке. Женщина размышляла над тем, как же так вышло, что она совсем не удивилась тому, что Иисус знает все ее мысли и воспоминания. С Ним все было так естественно.
Она закрыла глаза, и внезапно перед ее мысленным взором возникли картины: вот они с Сетонием пришли домой, вот Эфросин радостно встречает их на кухне, угощая теплой едой. За столом Мария рассказала о визите к Ноэми, у которой один ребенок был в армии, а под сердцем рос другой. Женщина очень боялась, как бы какая-нибудь соседка не увидела Марию. Эфросин вздохнула.
Дом готовился к переезду. Часть обстановки уже была отправлена в Коринф, кое-что было продано, тюки с вещами один на другом громоздились в большом зале. Через какой-то месяц они должны быть на пути в Грецию.
Во время разговора сердце дрожало у Марии в груди: как сможет она объяснить Эфросин, что произошло по дороге домой? И что теперь она должна ехать в Капернаум?
– Я должна тебе что-то сказать.
– Как только поедим, поднимемся ко мне в спальню и поговорим.
В комнате осталась лишь большая кровать, на нее-то и села Эфросин, а Мария опустилась перед ней на пол.
– Со мной произошло что-то странное…
Мария старалась рассказывать честно и подробно.
Эфросин выслушала ее, улыбнулась и сказала:
– Ты встретила мужчину и влюбилась. Это не так уж странно, как тебе кажется. И это пройдет. Глупая мысль – выйти замуж за рыбака из Капернаума. Подумай сама, подумай, ты сама рассказывала мне о жизни Ноэми в деревне.
Мария покачала головой, она не собиралась замуж.
– Он все обо мне знал.
Эфросин снова улыбнулась, сказав, что, когда влюбляешься, такое происходит. Эти цветы и ручей – все способствовало такому развитию событий. «Она не понимает, – думала Мария. – Она никогда не поймет, мне придется сказать все как есть».
– В любом случае я хочу ехать в Капернаум и увидеться с ним еще раз.
Эфросин поднялась, чтобы зажечь лишний светильник. В свете лампады Мария заметила, как постарела ее приемная мать, какой уставшей она выглядела. И какой одинокой. «Я не могу с ней так поступить, – в отчаянии думала Мария. – Но я должна».
– Тогда поезжай в Капернаум. Ненадолго.