Стоя у колодца, она слышала, как Он разговаривает с людьми. Она стирала Его одежду. Обнаружив в плаще прореху, она уже решила идти к Сусанне, которая лучше всех управлялась с иглой, как вдруг раздался громкий возглас:
– Здесь твои мать и братья. Они ищут тебя.
И Он ответил:
– Кто моя мать и кто мои братья? Тот, кто следует воле Господа, – брат мой, и сестра, и мать.
Кровь похолодела в жилах Марии, это были ужасные слова. Она подошла к группе женщин, так и держа в руках порванный плащ, и взглядом отыскала Сусанну. Женщины, слышавшие последние слова, будто окаменели. Мария, Клеопова жена, отправилась на поиски Марии из Назарета – они были родственницами. Каждый понимал, что чувствовала сейчас мать Иисуса. Магдалина показала Сусанне дыру, и та с облегчением взялась за работу.
Прошло некоторое время, и Мария Клеопова обнаружила свою родственницу у края большой толпы. Ее было сложно переубедить, она уже решила возвращаться домой.
– Ты, должно быть, устала и голодна, если шла ночью через перевал. Пойдем со мной, ты отдохнешь. И поешь.
Мария из Назарета все же уступила уговорам и пошла на берег вместе с другими женщинами, вымыла ноги и лицо, расчесала вьющиеся пепельные волосы.
Это было больше в силу привычки, она не производила впечатления женщины, которая хлопочет о своей внешности. Тем не менее она была красива, но не так, как обычно говорят о женщинах в возрасте, которые якобы «хранят следы былой красоты». «Нет, сейчас она красивее, чем когда-либо в своей жизни», – думала Мария Магдалина.
Взгляд Марии из Назарета блуждал среди женщин, как будто она кого-то искала, пока не остановился на Марии Магдалине. Та подумала, что мать и сын похожи – те же чистые серые глаза, та же стать.
– Это ты та шлюха, с которой мой сын живет во грехе?
– Да. Но я не шлюха.
Несмотря на свою усталость, Мария из Назарета ощутила неприязнь, исходящую от окруживших Магдалину женщин. Она немного успокоилась и промолвила:
– Я хотела бы поговорить с тобой наедине.
– У нас есть комната на втором этаже. Приходи туда, когда поешь.
Сердце колотилось в груди, но Мария Магдалина спокойным шагом подошла к колодцу, чтобы развесить выстиранную одежду. Затем она так же спокойно поднялась в комнату, собрала посуду и свернула циновку. Повинуясь внезапному порыву, она сняла с головы платок и расчесала свои вызывающе светлые волосы. Когда она услышала шаги на лестнице, то вспомнила слова Иисуса: «Возлюби врагов своих», «…подставь вторую щеку». «Теперь, – подумала она, – я смогу проверить, научилась ли чему-нибудь у Него». Она была зла и переполнена гневом.
Она разложила на полу подушки и пригласила вошедшую женщину присесть. Они оказались друг напротив друга, и Мария Магдалина не опустила глаз под взглядом второй женщины.
– Я немного знаю о тебе. Ты была содержанкой римского трибуна в Тиверии, прежде чем встретила моего сына и совратила его. Ты будешь это отрицать?
Мария Магдалина внезапно успокоилась. Она тщательно обдумала свои слова, прежде чем произнести:
– Трибуну было далеко за восемьдесят, и он был наполовину парализован. До него дошли слухи о том, что я говорю на классической латыни. Поэтому я ежедневно читала ему длинные стихи из Энеиды. Вытирала его лоб и взбивала подушки. И держала его за руку, когда ему стало совсем плохо. А потом, к отчаянию моей приемной матери, по городу поползли злые слухи.
У Марии из Назарета был наготове презрительный ответ, но она его проглотила. Что-то во взгляде девчонки подсказывало ей, что та говорила правду. Тем не менее она сказала:
– Но ты помогала язычнику и врагу.
– Я утешала больного старика.
– Ты хочешь сказать, что делала эта из милосердия?
Голос был полон презрения, но Магдалина все так же спокойно продолжала:
– Все было не так просто. Ты сама знаешь, что практически никто в этой стране не осмелится сказать «нет» римскому офицеру. Вначале мне было страшно, но через некоторое время осталось лишь… сострадание.
В комнате воцарилось молчание, но уже через мгновение Мария продолжила:
– Если ты говоришь, что я совратила твоего сына, то плохо знаешь Его. Иисуса никто не может совратить, переубедить или обмануть.
Мария из Назарета спрятала лицо в складках плаща, и Магдалина поняла, что та плачет. Наконец женщина вымолвила:
– Ты права, я никогда его не знала, даже когда он был ребенком. Меня всегда пугало, что я не могла понять собственного сына.
Мария Магдалина сидела молча, выжидая. Вторая женщина неожиданно спросила: