– А ты понимаешь его?
– Нет. Этого никто не может. Он слишком велик для нас. И я принимаю это.
– Когда ты мать, сложно заставить себя так думать.
– Я понимаю.
– Ребенок – это ведь часть матери, ее плоть, ее мечты и… ее сознание. Ну а я родила чужака.
Магдалина нагнулась, взяла женщину за руки и сказала неожиданно торжественным голосом: – Ты рождена для великой судьбы, Мария из Назарета. Ты была избрана.
Лицо Марии преобразилось, взгляд устремился куда-то в прошлое. «Она вспоминает», – подумала Магдалина. Но глаза женщины закрылись, она не стала рассказывать, только обронила:
– Мне было пятнадцать.
Голос Иисуса в саду умолк, и Магдалина сказала:
– Пойдем, пойдем со мной, ты увидишь, что Он делает для больных и несчастных.
Они обе стояли рядом с Иисусом, когда тот заставил слепого прозреть, парализованного – встать и излечил прокаженную. Глядя на происходящее, Мария из Назарета побледнела и плотно сжала губы. «Словно сдерживает крик», – решила Магдалина.
День становился жарче, шел шестой час, когда толпы наконец рассеялись. Пораженные, из общей толпы выбрались оба Его брата. Но Иисус прежде подошел поздороваться с матерью.
– Вижу, вы подружились, – сказал Он, обращаясь к обеим женщинам, и мать ответила:
– Мы поняли друг друга. И я многое узнала.
Они вместе перекусили, мать, ее сыновья и Мария Магдалина. За столом было сказано немногое, словно каждый обдумывал произошедшее днем. Наконец Магдалина встала и сказала:
– Солнце высоко в небе, нам всем пора немного отдохнуть.
Мать обернулась к старшему сыну и увидела то же, что и Магдалина: Он устал.
Вечером у них состоялся еще один разговор, на этот раз в присутствии Марии Клеоповой, Иоанны жены управляющего Хузы, и Саломеи. Мария из Назарета рассказала, что слухи об Иисусе становятся все злее и злее. Однажды старый раввин разыскал ее в деревне, они пошли в мастерскую, и сыновья прервали работу, чтобы послушать. Тогда они узнали, что Синедрион, иудейский совет в Иерусалиме, отправил в Галилею книжников, чтобы устроить Иисусу проверку. Раввин добавил, что это было сделано по приказу самого Герода Агриппы, царя, на котором лежала ответственность за подавление всех мятежей против Рима.
Мария Клеопова громко вскрикнула:
– Даже ребенок поймет, что Иисус не мятежник!
– Как вам известно, царь позволил казнить Иоанна Крестителя. Молва гласит, что он вместе с моим сыном крестил мятежников в водах Иордана и что некоторые из учеников Иоанна в Галилее присоединились к Иисусу.
Среди женщин раздался тяжкий вздох – это было правдой. Им приходилось туго с учениками Иоанна – крепкими мужчинами с горящими глазами. Правдой было и то, что все больше и больше книжников приходило сюда и вступало в спор с Иисусом.
– Знал ли тот раввин, что именно книжники поведали Синедриону и Агриппе? – прошептала Магдалина.
Мария из Назарета зажмурилась, как будто хотела скрыть страх в своем взгляде.
– Да, – ответила она. – Они сказали, что мой сын – безумец, одержимый бесами, что он творит свои чудеса благодаря силе Вельзевула, что он настраивает сына против отца, дочь против матери, что он преступает закон, не чтит субботу и постоянно твердит о том, что грядет новое царство. Список его грехов растет.
– Что думаешь ты сама? – спросила Саломея.
– Я не знаю, я всегда опасалась за его разум. Но теперь я вижу: то, что он делает, хорошо. Я отправлялась в путь сюда с тем, чтобы предостеречь его. Сегодня я поняла, что мне его не убедить, я никогда не могла этого сделать. Вся моя надежда теперь на Магдалину.
Мария Магдалина молча кивнула. Она не стала говорить о том, что нет такого человека, чьи мысли и намерения не были бы известны Иисусу. Он ясно видел свою судьбу. Саломея пришла ей на помощь:
– Никто не может на Него повлиять.
– Я попытаюсь.
Вернулся Иисус, Он гулял в горах с учениками. Женщины ушли готовить ужин, а Магдалина осталась Его встречать. Он заключил женщину в объятия и поцеловал.
– У тебя есть для меня минутка?
Это была необычная просьба со стороны Марии, Он удивленно улыбнулся и ответил, что для нее у него всегда есть время. Они поднялись в свою комнату, и там Мария передала ему рассказ матери. Как она и предполагала, Иисус ничуть не удивился, но, прочтя в ее взгляде ужас, произнес:
– Что, по-твоему, я должен делать? Я повинуюсь воле Господа.
Они долго сидели молча, прежде чем Он сказал:
– Мне тоже страшно, Мария.
Глава 27