– Леонидас! Ты ведь знаешь, мы до обеда не работаем. И я еще не успела найти нового мальчика для тебя.
– Послушай. Я хочу, чтобы ты позаботилась о ребенке. Я заплачу.
Эфросин с сомнением уставилась на кентуриона.
– Это девочка?
– Да, необычная малышка. Я буду платить тебе.
– Ты что, дезертировал?
– Нет, нет. Я ранен, меня отослали в город.
Леонидас передал девочку с рук на руки Эфросин. Малышка спала. Женщина откинула полу плаща, в который та была завернута.
– Это необычный ребенок.
Когда Мария очнулась, она услышала тихий женский голос. Он принадлежал пышной женщине. Девочка решила, что женщина либо ангел божий либо прислужница Люцифера. Эфросин встретилась взглядом с ребенком и в свою очередь подумала, что никогда прежде не видела подобных глаз.
– Я рассчитываю на тебя, – сказал Леонидас. – Я хорошо заплачу.
– Иди, лечи свои раны.
В доме все проснулись, молодые женщины столпились вокруг ребенка и шепотом переговаривались.
– Такая милая. Такая очаровательная. И такая грязная!
Марию опустили в ванну. Теплая, мягкая вода пахла весенними цветами. Девочка не боялась воды, но стыдилась своей наготы. Тем не менее она поняла, что попала на небо и здесь так поступают со всеми нечистыми. Ее обтерли мягкими полотенцами и уложили в постель. Это напугало Марию даже больше, чем купание, – она никогда прежде не спала в кровати. Ее угостили куском хлеба с зеленой растительной пастой и молоком с медом. На губах оставался еще какой-то горьковатый привкус, когда Мария уснула.
Она проспала целый день, но посреди ночи ее разбудили музыка и смех. Эфросин оставила ребенка в своих покоях и посадила Мириам у изголовья.
– Когда она проснется, кто-то должен быть рядом. А ты здесь единственная, кто говорит по-арамейски.
Мириам была благодарна за это, так как со страхом ждала очередного вечера, когда в дом явятся опьяненные победой солдаты. Но она была утомлена, все время зевала и в конце концов заснула, а проснулась от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Мария долго смотрела на Мириам: красивое лицо иудейки, благородный нос с горбинкой, яркие губы, длинные вьющиеся темные волосы, как раз такие, какие всегда хотела иметь Мария.
Когда Мириам стряхнула последние капли сна, Мария притворилась спящей. Девочка хотела вспомнить, кто она. И еще надо было подумать: почему такая красивая девушка грустит? И. тут Мария отчаянно разрыдалась. Она хотела закричать, но не смогла, только шепот раздавался в комнате:
– Мама. Они убили маму.
– Будет, будет тебе. – Мириам вытирала слезы малышки и говорила что-то ободряющее. – Твоя мама сейчас на небе. Ей там хорошо.
– А где я?
Мириам колебалась, но в итоге сказала все как есть:
– В доме веселья Эфросин.
– Поэтому такая красивая музыка?
– Может быть.
– Но тебе совсем не весело. Ты грустишь.
– Я тоже скучаю по своей маме.
В следующий миг Мириам сделала то, за что, по всей видимости, ее ожидал нагоняй. Она забралась в кровать и прижала малышку к себе. На рассвете, как только засеребрилась водная гладь, Эфросин обнаружила обеих спящими. Хозяйка была довольна – теперь и она сама могла отдохнуть. Позади была тяжелая ночь.
Пока солнце не достигло зенита, обитатели дома спали. Тишину время от времени нарушали резкие возгласы – женщины молились или жаловались на свою судьбу многочисленным восточным богам. Мария иногда поневоле просыпалась, но тут же закрывала глаза. Потом все как-то неожиданно проснулись, воздух наполнился смехом и криками; откуда-то доносился плеск воды. Всех позвали к трапезе. Боги, как же они были голодны!
Рабы прибрали в доме, и там не осталось и следа от ночного веселья.
Некоторые события этого дня навсегда врезались в память девочки. Во-первых, еду готовил мужчина! И есть можно было сколько душе угодно! Ее упрашивали: «Возьми еще лепешку. Ты пробовала курицу? Ты должна поесть белого мяса, из грудки. Сыр совсем свежий… Нет, наверное, для тебя он чересчур острый. Но тогда полакомись чем-то, что тебе по душе. Может, печенье с инжиром, в медовой глазури? Изюма хочешь?» За каждый съеденный кусочек Марию ожидала похвала – какая умница!
Были и другие чудеса. Женщина, сидевшая рядом с Марией, оказалась обладательницей копны золотых волос. И глаза у нее были голубые! Мария заметила, что и сама Эфросин была голубоглазой. Но самой удивительной деталью во внешности Эфросин были волосы, рыжие, сверкающие огненными искорками.