— Кэлли.
Лев вздрогнул, услышав, как к нему обратилась Эш — так, как он ей запретил делать, но дикобразиха, тем не менее, нарушила просьбу льва — но иначе Эш не смогла бы достучаться до него. Она продолжила, крепко взяв его за лапу и смотря прямо в глаза снизу вверх:
— Руби всегда с вами. Ни я, ни кто-либо другой не сможет ее заменить, и лишь вы храните ее образ в своем сердце. Я помогла вам почувствовать себя живым — так оживите Руби в своей душе! Пусть она будет не шепчущей и умирающей львицей, которая из раза в раза зовет вас и не может дождаться, а той музой и хрупким ангелом, который делал вас королем сцены. Сделайте ее такой, какой хотите вы, а не кто-то другой! Если вы действительно любите ее, как никого другого в этом мире — вспомните ее с наилучшей стороны. Руби не заслужила, чтобы вы помнили ее… такой, угасающей и слабеющей.
Не спрашивая льва, Эш обняла его прижалась к его груди, зарывшись в нее носом, после чего отпрянула:
— Я пойду первой, Клэй, и начну. Когда поймете, что готовы — подхватите ритм.
В полной тишине, которая наступила после того, как Розита произнесла все слова, которые полагались ей по роли, притихшая и задумчивая Эш вышла из пещеру на сцену, залитую ярким светом прожекторов. Гюнтер и Розита, знавшие, что вместе с дикобразихой должен был выйти и Клэй, пораженно молчали.
Застыв перед толпой, Эш тронула струну и начала петь без музыки:
Я взбиралась на высокие горы
Я бежала по полям
Чтобы быть с тобой
Чтобы быть с тобой.
Но я так и не нашла то, что искала.
Эш ожидала, что на последней строчке Клэй вступит в игру — но его все не было. На помощь Эш пришел зрительный зал, который вслед за ней принялся повторять строчку «Но я так и не нашла то, что искала».
И вдруг, когда толпа была готова произнести строчку в третий раз, раздался нарастающий гитарный риф. Эш встрепенулась — Клэй!
***
Когда Эш ушла вперед, Клэй Кэллоуэй остался стоять на месте, бессильно сжимая гитару. Краткая вспышка прошла втуне — и он снова ощутил себя старой развалиной, которая боится даже коснуться струны, не говоря уже о том, чтобы выйти на сцену.
Он слышал, как Эш назвала его Кэлли — именем, которым могла его называть только Руби, но он был настолько подавлен, что даже не смог протестовать против этого.
Впереди, в ослепительно белом треугольнике выхода из пещеры, раздавался голос Эш, исполняющей I still haven’t found what I’m looking for — эту одну из самых известных песен Кэллоуэя Эш и Клэй выбрали вместе для выступления.
Еле слышно всхлипнув, Клэй вытер слезу — и вдруг явственно услышал в своей голове:
— Кэлли.
Этот голос он не спутал бы ни с чем. Руби. Закрыв глаза, лев широко и очень добро улыбнулся:
— Здравствуй, моя любимая.
Внутренний голос, больше похожий на отзвук мыслей, чем на что-то осязаемое, шелестел в ответ:
— Ты все же услышал меня, здоровяк.
Слезы Клэя снова полились градом, и он силился улыбнуться:
— Руби, охотница моего сердца…
— Не плачь, мой милый Кэлли. Мне так грустно видеть, что ты плачешь. Ты же большой и сильный — выйди и порви зал, как ты делал всегда. И… Эш все сделала правильно, держись рядом с ней. Если она помогла тебе ожить — так тому и быть. А я всегда буду рядом с тобой, где бы ты ни был.
Лев вытер слез рукавом и перехватил гитару, не открывая глаз:
— Пока ты рядом — любые горы мне по плечу!
В тот момент Клэй явно чувствовал, что Руби стоит рядом с ним, и ее лапа лежит на его плече. Лев знал, что это лишь самообман, но пока его глаза были закрыты — он был рад в это верить.
Последний шелест Руби прозвучал в его голове, и после этого ощущение присутствия Руби за спиной пропало:
— Иди, Кэлли, я с тобой.
Клэй сжал покрепче медиатор и коснулся струны:
— За тебя, Руби.
***
Под рев толпы из треугольной пещеры вышел постаревший, но все еще узнаваемый Клэй Кэллоуэй в своем фирменном черном цвете. Лишь тот, кто стоял бы в метре от него, смог бы разглядеть, что его грива мокрая от слез — глаза же его были блестящими, как в прежние годы выступления на сцене — словно и не было пятнадцати лет заточения в собственном поместье.
Двигаясь в сторону Эш и продолжая играть на гитаре, лев подхватил текст:
Я верю во Второе пришестиве,
Тогда все цвета сольются в один
Сольются в один.
Но да, я все еще бегу.
Встав мордами друг к другу, Эш и Клэй подхватили третий куплет, глядя друг другу прямо в глаза:
Ты разбила узы
Ты ослабила цепи
Ты несла крест моего стыда
О моего стыда, ты знаешь, я верю в это
Но я до сих пор не нашел
То, что я ищу.
Как и несколькими минутами ранее, последняя строчка повторялась зрителями в зале, а платформа, на которой стояли Розита, Гюнтер, Клэй и Эш стала приподниматься, а декорации стали растворяться, словно они вчетвером застыли в воздухе. Стоило стихнуть последнему аккорду, как зал начал неистовствовать, приветствуя своего кумира. Отвыкший от такого внимания за многие годы, Клэй Кэллоуэй стоял на сцене, вспоминая все свои прошлые выступления, которые были еще в старые-добрые времена. Подошедшая Розита восхищенно крикнула, пытаясь перекрыв рев толпы:
— Мистер Кэллоуэй, вы были великолепны!
Покрашенный серебряной краской Гюнтер подпрыгнул:
— Йа, йа, великолепен! Фантастиш! Вундербар! Гюнтер одобряйт!
Посмотрев на ревущую толпу, Клэй перевел взгляд на Эш:
— Без тебя я бы не смог этого сделать, Иголочка.
Протянув лапы, лев крепко обнял Эш к себе на глазах толпы, пригнувшись и уткнувшись носом в иголки на ее голове. И в тот момент ему было все равно, что подумают другие.
***
Неудивительно, что после выступления в мюзикле Муна Клэй Кэллоуэй собрал пресс-конференцию, на которой он официально объявил, что возобновляет профессиональную карьеру и собирается дать серию концертов в нескольких штатах.
Перед тем, как стартовала пресс-конференция, Клэй обратился к Эш:
— Ты же не будешь против, если я приглашу тебя сесть рядом со мной, Иголочка?
Эш покачала головой:
— Не против. А вы не боитесь, Клэй, что они могут подумать не то, что есть на самом деле?
Лев хрипло рассмеялся:
— Это работа журналистов — думать не то, что есть на самом деле. Дураков хватает на этом свете.
Как и ожидалось, одним из первых вопросов, который задали Клэю на пресс-конференции, был как раз связан с Эш:
— Мистер Кэллоуэй, вы почти пятнадцать лет не давали ни одного интервью, не сыграли ни одного концерта — а тут одна из участниц труппы Бастера Муна по имени Эш смогла уговорить вас вернуться. Значит ли это, что между вами возникла какая-то химия?
Эш, сидящая рядом со львом, густо покраснела, чувствуя себя неуютно, и Клэй лишь на пару мгновений задумался, прежде чем ответить:
— Химия. Что за слово еще такое? Эш напомнила мне, что такое Жизнь и Творение. И за это я ей бесконечно благодарен. Именно с ее помощью я осознал, что сидеть взаперти и лелеять прошлое — это очень плохое решение.
— Но ведь между вами могут быть отношения?
Клэй переглянулся с Эш, после чего ответил:
— Эш — мой близкий друг, рядом с которым я чувствую себя прежним, если именно это вас интересует. Если же вас интересует вопрос, который в приличном зверином обществе не задают вслух — я выдам миллион долларов наличными любому, кто сумеет застать Эш в моей постели. Намек понят?
— Но ведь вы же всегда славились любовью к своей жене Руби…
Раздраженный Клэй перехватил микрофон в лапы:
— Послушайте сюда, мистер. Я очень надеюсь, что ваш руководитель смотрит пресс-конференцию в прямом эфире и это последний день вашей работы в издании, потому что с вашей стороны очень низко задавать мне столь пошлые и мерзкие вопросы в присутствии дамы, честь которой вы сейчас порочите. Лучшее, что вы можете сделать после этой пресс-конференции — уволиться из профессии и начать работать в дешевом бульварном издании, где вам самое место. Моя любовь к Руби неоспорима и несокрушима. Любой, кто считает иначе, автоматически оскорбляет как меня, так и память моей Руби — и такого зверя я знать не желаю, кем бы он ни был. Моя жена была и остается единственной, неповторимой и лучшей в мире, и ни один зверь не способен заменить ее и в малой степени, даже если он будет носить звание «Мисс Вселенная».