— Хорошо фаше феличество, — вынужденно согласился немец, — фаши дофоды крайне убедительны! — ехидно заметил фон Бальк. — Мы готофы фам продать наши крепости Эльбинг, Кульм и Торн. Или за злато — серебро или за пушки и порох.
— Зачем мне покупать то, что уже через несколько дней я могу взять силой? В качестве бонуса за добровольную сдачу крепостей я могу возобновить действие «Смоленской Торговой Правды» заключённой в 1229 году купечеством городов Визби (Готланд), Любека, Сеста, Мюнстера, Гренингена, Дортмунда, Бремена, Риги, а также Смоленска, Полоцка и Витебска. Понятное дело, Рига поменяет свой правовой статус, перейдя в юрисдикцию Смоленской Руси. Но немецкие купцы смогут держать в смоленских городах свои торговые подворья, в том числе и в Риге.
Присутствующие на переговорах представители немецкого купеческого сословия при этих моих последних словах сильно оживились и зашушукались.
В итоге мы расстались с немцами полюбовно. Я им передал несколько своих старых расстрелянных пушек, которых было неохота обратно тащить на переплавку, чем весьма сильно порадовал тевтонов. Всё равно, пушки для европейцев уже не являлись секретом. Были достигнуты и подписаны договорённости о том, что оба ордена полностью покидали Прибалтийские земли, а с немецкими купцами возобновлялись прерванные войной торговые отношения.
Датчане и шведы, лишившись всех своих Прибалтийских земель, отказались что — либо со мной не то, чтобы подписывать, даже не захотели принять участие в дальнейших переговорах. Но и в отношении немцев я не питал никаких иллюзий, так как был уверен, что они подтерутся всеми этими договорами, как только почуют удачный момент, чтобы их нарушить. Здешние крепости, как действующие, так и строящиеся придётся ещё долго держать в полной боевой готовности.
После того, как мы мирно, без боя, поочерёдно овладели пока ещё деревянными Вислянскими крепостями Эльбингом, Кульмом и Торном, состоялись общевойсковые торжественные церемонии вручения серебряных медалей и золотых орденов, с а — ля Колчаковской гравировкой — «За Ледяной поход». Долго пришлось корпеть, разрабатывая статуты орденов. Вместе с вручением наград производились повышения в должностях и званиях, а также происходил централизованный раздел военных трофеев. По возвращении в Россию подобные мероприятия были проведены с войсками воевавших в Финляндии, а также с другими группами войск, решавших иные поставленные им задачи в Новгородских землях.
Меня же всё время занимали несколько иные мысли. На задворках сознания я лелеял мысль, что может быть удастся вовсе избежать войны с имперцами. Для этого потребуется, как минимум заинтересовать выгодными предложениями немецких купцов, специализирующихся на Балтийской торговле. Необходимо прочно связать их интересы с интересами России, стремительно расширяющейся и манящей алчущих немцев богатыми азиатскими горизонтами. Если это удастся сделать, то крупномасштабная война станет вряд ли возможна. Немецкое купечество оказывает не малое влияние на политику германского императора, особенно в Балтийском регионе, видя в кайзере свою опору в противостоянии с крупными земельными феодалами. Император соответственно тоже заинтересован в финансовой подпитки от лояльного ему купечества. Кое — какую приманку для купцов я уже обмозговал, способную их завлечь и выкинуть из их голов все мысли о войне со Смоленской Русью, но это дело будущего, ещё надо как — то пережить вторжение Орды.
Оставив на берегах Вислы и в покорённой Пруссии рати Олекса и Малка, я вместе с ратьерами, по весенней распутице, начал медленно пробиваться домой. В Риге мы застали самое настоящее «переселение народов».
Городские ворота Риги были настежь открыты. Немецкие бюргеры с трудом, согнувшись в три погибели под тяжестью собственного неподъёмного скарба, спускались по скрипучим сходням в подогнанные немецкими купцами когги. Всё — таки уболтали меня на переговорах немцы, а потому всех их пленных соотечественников я согласился вернуть назад в их фатерлянд.
Но, к моему удивлению, Рига после отъезда немцев вовсе даже и не обезлюдела. В город ежедневно прибывали латгальские и земгальские крестьяне и ремесленники, ливские рыбаки прочно оккупировали городские пристани. Городской рынок быстро оказался заполнен торговцами и их товарами и гудел от оживления, а городские площади и улицы пестрели от многолюдья.
Оставшиеся нетронутыми некоторые прибалтийские селения племени скалвов в качестве установленной для них ежегодной дани привезли янтарь. Они его собирали на Куршской косе, да и на пляжах, по всему Балтийскому взморью, янтарь можно было обнаружить.