аковали словесную дуэль, как гурман смакует редкое вино. Их показная вражда, подумала Ева, скрывает подлинную дружбу. Анна была ослепительна, как всегда, и держалась особняком - как всегда. Едва войдя, едва скинув модное пальто и сдернув кокетливую шляпку, Анна жизнерадостно провозгласила: - Выше нос, обреченные! У нас есть повод для радости! Ева, душечка, бокалы на стол! Из болтавшейся на локте корзинки - раньше девушки из приличных семей держали в таких наборы для рукоделия, а теперь ходили в лавки за продуктами - она вытащила бутыль темного стекла с длинным горлышком и торжественно помахала ею в воздухе. - «Осенняя печаль»? - ловко выхватив бутылку, Юлия близоруко сощурилась, разглядывая благородно-алый квадратик этикетки. - Десятилетняя выдержка... С ума сойти. Кого ограбила, признавайся? - Или кому отдалась, - буркнула Каина. - Фи, как грубо! «Ограбила, отдалась!» - заливисто расхохоталась Анна, блестя ровными жемчужными зубками. - Ничего приличнее вам уже не представить, милые мои? Позавчера выменяла на барахолке около Театра! Правда, на норковую шубку, совсем новенькую, очень приличную, но - кому она теперь нужна, эта шуба? Мы ведь все равно не дотянем до зимы, а, Мария? - Говори только за себя, дорогая, - отрубила Мария Каина. - Я еще на твоих поминках напьюсь. Анна скорчила обидчице безобидную уморительную рожицу, которая заставила улыбнуться всех, кроме самой Каиной. Мария как раз стояла перед мутным зеркалом, безуспешно стараясь взбить челку. Жесткие и прямые волосы младшей Каиной приводили мадам Руфину, хозяйку модного салона, в отчаяние. Они не поддавались никаким парикмахерским ухищрениям, включая крученый перманент на аммиачном растворе. До начала эпидемии городские девицы чинно разгуливали по Променаду элегантно завитыми, словно овечки с пасхальных открыток. Мария же - вышагивала, надменно встряхивая непокорной угольной гривой и принципиально отказываясь носить шляпку. Пестрый ручеек перетек в гостиную. Гарнитур из десяти стульев, предназначенный для больших и официальных приемов, был молчаливо проигнорирован, у участников субботних чаепитий имелись свои излюбленные места. Анна Ангел забралась на кривоногий диванчик, изящно подтянув под себя ножки, налево и направо демонстрируя шелковые чулки и остроносые туфельки на шпильках. Мария Каина упруго прошлась по комнате, остановилась, скрестив руки, у окна. Скрипучую кресло-качалку приглядела Юлия, немедленно извлекшая из сумочки длинный янтарный мундштук. Лара Равель примостилась рядом с диваном на толстом пуфике. Только Ева взяла для себя из гарнитура стул с потертой репсовой обивкой, зеленой в золотую полоску, и на правах хозяйки заняла место во главе стола. По молчаливому уговору единственное более-менее приличное кресло с темной кожаной обивкой и высокой спинкой считалось принадлежащим только и исключительно мэтру Данковскому. В буфете сыскались бокалы старого тяжелого хрусталя, затейливой ручной работы. Хрусталь слегка потускнел, но выглядел еще вполне достойным стола и хорошего вина. Ева разыскала в ящиках штопор с бронзовой ручкой в виде русалки, трубящей в рог, неуверенно ткнула острием в желтую бутылочную пробку. Настало время привычной игры, помогающей бояться чуть меньше - делать вид, что мир нормален, что Город за пыльными окнами Омутов живет обычной жизнью. Что нет длинных, слабо шевелящихся, стонущих рвов под стенами Термитника, телефонную станцию не сожгли, а завтра, как всегда, молочница поставит под дверь бидончик с холодным и вкусным молоком. Сегодня игра обещалась быть особенно интересной, потому что была «Осенняя печаль» десятилетней выдержки - и даже не в хмельном градусе старого вина дело, а в терпком букете, оставшемся от тех времен, когда все на самом деле было хорошо. - Слышали новости? - Анна терпеть не могла пауз в застольной беседе. «Черт родился», - с досадой говорила она в этих случаях. Более тягостных мгновений застольной тишины она не любила разве что моменты, когда в центре внимания оказывалась не она. - У Колодцев волнения. Инквизитор опять жаждет крови. Говорят, уже состряпан приказ об аресте коменданта Сабурова, но мне что-то верится с трудом. Какой смысл его арестовывать? Чуму этим не напугаешь, а город останется без градоначальника... - Какие волнения? - спросила Ян. Спросила больше из вежливости, потому что о беспорядках в городе узнавала от бакалавра, а тот - от коменданта. В настоящий момент Еву больше занимала неподатливая пробка «Осенней печали». Совсем ослабла, посетовала она про себя, бутылку открыть не могу. Почему же Даниэль не идет?.. - Перебои с поставкой питьевой воды, - резко, по-мужски сказала Каина. - Вода из Горхона непригодна даже для стирки. Воду доставляют из степных родников колесными цистернами. Цистерну тащат лошади. Лошади дохнут от Песчанки, также как и быки. Те и другие практически полностью вымерли. - То есть в скором времени нас ждет не только чума, но и жажда? - уточнила Люричева, с тоской глядя на пустой мундштук. Она была страстной курильщицей. Однако тонких черных сигарет «Леди», которым полагалось бы дымиться в этом мундштуке, наполняя гостиную горьковатым гвоздичным ароматом, в Городе не осталось. В Городе вообще не осталось табака, кроме разве что контрабандистских запасов. По несчастливому совпадению, обе табачные лавки располагались в квартале Кожевенники, в Факельную Ночь сгоревшем дотла. - Очаровательная перспектива. Надо полагать, Инквизитор пресекла беспорядки в зародыше? - Н-ну... да, - Анна в очередной раз жемчужно улыбнулась. - Отправила туда десяток ликторов с приказом стрелять на поражение. Впрочем, стрельбы не было. Вспыхнувшая из-за бочки с водой массовая драка рассосалась моментально, едва люди увидели черно-красные ликторские мундиры. Обыватели боятся Инквизитора, как чумы. - Скверный каламбур, Анна, - Мария Каина осуждающе сдвинула узкие густые брови. - В зачумленном городе стоило бы сказать «боятся как огня». Огонь очищает, а призвание Инквизитора как раз и состоит в очищении. Человеческих душ - от скверны, тела - от болезни, общества - от преступности. Должна признать, госпожа Лилич - очень эффективный чистильщик, и ее боятся не напрасно, ибо она, в отличие от многих служителей Его, подлинный паладин Церкви. Даже ты, Анна, при всей своей невероятной одаренности, должна понимать, что такое подлинный паладин. - Куда уж мне, - Анна, которую только что изящно назвали дурой, решила подыграть. - Что же такое подлинный паладин святой нашей матери Церкви, расскажи, будь добра? - Механизм, - подала голос Люричева из глубин своего кресла. - Машина, наделенная почти абсолютной властью приказывать, взыскивать и карать. «Делай что должен, и будь что будет», «пусть рухнет небо, но восторжествует закон» и тому подобное. Не подкупить, не запугать, не соблазнить, не разжалобить. Можно убить, но кто на это отважится? Не зря ее прозвали Карающим Бичом. - Отлично сказано, - одобрительно кивнула Каина. - Таким и должен быть настоящий Инквизитор. Анна скривила губы в презрительной гримаске. - Глядя на тебя, можно подумать, что ты ею восхищаешься. - Именно так, - серьезно сказала Мария. - И ненавижу. Боюсь. И... мне сложно объяснить. Мне кажется, если бы она не выбрала служение Церкви, из нее вышла бы прекрасная Агатовая Хозяйка. Да, и не смейте смеяться!.. Анна, что ты смеешься, дура!.. - Потому и смеется, что дура, - небрежно бросила Люричева. Лара, отчаянно покраснев, воззвала: - Мария! Юлия! Как вы можете!.. - что вызвало у белокурой певички новый приступ неудержимого хохота, и та, задрыгав ногами, повалилась лицом в подушки. «Переигрывает», - холодно подумала Ева Ян, ожесточенно сражаясь с наглухо запечатанной «Осенней печалью». - Ох, - Анна, разрумянившаяся и растрепавшаяся, аккуратно промокнула глазки кружевным платком. - Ох, Мария, ну ты и скажешь. Хозяйка! Да какая она Хозяйка? Вы посмотрите на нее внимательно. Женское начало отсутствует начисто. Мужик в юбке, параграфа кусок, а ты - «Хозяйка»... О, Даниэль. Мы рады вас видеть. Здравствуйте. Данковский, незаметно спустившийся с второго эта