менее раздраженно откликнулся бакалавр. За дверью отмолчались. Створка приоткрылась чуть шире, гостя рассматривали, оценивая степень его опасности и платежеспособности. - Так бы и говорил. Заходи. Порядок знаешь? - Да знаю, знаю... Дверь открылась легко, без малейшего скрипа. Полоса и замок оказались фальшивкой. Внутри скрывался крохотный темноватый тамбур, где несли службу двое - тощий старикан со сварливым голосом и мрачный тип из тех, что заправляли на Складах в шайке контрабандиста Грифа. Собственно, «Звезда» принадлежала Грифу - со всеми потрохами, от настила на сцене до бутылок в баре и подвалах. Здесь торговали твириновкой - ее характерный кисловато-сладкий запах пропитал все помещение подвала - и запасами алкоголя, скупленного и похищенного контрабандистами в первые панические дни эпидемии. Здесь можно было раздобыть ампулы опиума и щепотку толченого савьюра. В задних комнатах покуривали - опиум и сушеные травы Степи, при наличии средств можно было заказать девушку - степнячки, Невесты Травы и Ветра, приходившие в Город в поисках лучшей доли, в большинстве случаев становились обычными гулящими девицами. Здесь играл запинающийся граммофон и утекали сквозь пальцы утратившие былую ценность банкноты. Золотые вещицы пока еще ценились по-прежнему. За импровизированной стойкой из широкой доски, положенной на два бочонка, скучал бармен Липпи, Филипп Новак, грузный, обманчиво неповоротливый и немногословный.. Из опустевшего зала наверху сюда перетащили вращающиеся табуреты с облупившимся хромом, обтянутые выделанной кожей. При изготовлении сидений мастера выбирали те куски коровьей шкуры, на которых сохранилось фермерское тавро. Каждый из табуретов мог похвастаться собственным прозвищем, темнеющим сбоку или сверху - «Двойной крест», «Джей-Би-Ти», «Чертополох», «Роза и цепь»... Липпи никогда не изрекал сакраментальной фразы - «Что заказываем?». Смотрел исподлобья на очередного посетителя, поворачивал тускло блестящий кран на бочонке или вытаскивал пробку из выбранной наугад бутылки. Красная, бурая или зеленоватая жидкость с бульканьем устремлялась в не слишком чистый стакан. Расплатившись, вы получали напиток и отправлялись искать место за столом. Либо оставались рядом со стойкой, бессмысленно переставляя разноцветные картонные подставки из-под пивных кружек. Слева от стойки соорудили нечто вроде сцены - невысокий помост с задником из сильно поеденного молью темно-сиреневого бархата. К складкам небрежно пришпилены аляповатые розы, снежинки и звезды из серебряной фольги. Справа стоял бильярдный стол, за ним лениво катали шары двое, мельком глянувшие на новопришедшего. Посетителей было немного - судя по повадкам и обличью, подручные Грифа со Складов. Да несколько горожан, водивших знакомство с Липпи и явившихся сюда в погоне за иллюзорным спокойствием, призраком минувших времен. За возможностью забыться, оглушив себя порцией сладкой твириновки и хоть на несколько часов прогнать неотступные мысли о кружащей рядом Чуме. Данковский постоял несколько мгновений на пороге, моргая, привыкая к спертому, неприятно обволакивающему теплу, и полумраку, разгоняемому подвешенными к балкам керосиновыми лампами. Лампы мерно шумели, их гул органично вплетался в хрипение граммофона и стуканье отлетающих от обитых зеленым сукном шаров. Под ногами хрустели пустые семена бурой твири. Горожане пристрастились грызть их, уверовав в целебные свойства семечек. Предприимчивый Липпи немедля открыл новый бизнес: нанял подростков обирать кустики твири по два талера за кулек, и продавал семечки посетителям. Стаха Рубина среди посетителей не замечалось. Бакалавр направился к стойке, миновав компанию парней со Складов, без особого азарта метавших кости на плохо вымытой столешнице. Машинально отметил - тот, что сидит широченной спиной к проходу, уже второй раз всей пятерней шкрябает по скуле, да причем усердно так... - Эй, ты. Что там у тебя? - Данковский шагнул в сторону, крепко перехватив чужое волосатое запястье и бесцеремонно отведя руку чесавшегося в сторону. Игрок дернулся, оскалился, шарахнулся, в точности напуганный внезапным криком и щелканьем кнута бык. Задетый его локтем стаканчик с костями свалился на пол, кубики разлетелись. «Девять, тройка и полумесяц», - дотошно зафиксировал рассудок. Левой рукой бакалавр ухватил жестяной колпак низко подвешенной лампы, направляя свет на лицо «объекта». В бесконечном мысленном отчете Данковского безымянный громила со Складов уже получил соответствующий номер, за которым змеились строчки: «Экземное образование, третья лицевая правая доля, площадью около трех квадратных дюймов, интенсивно шелушащееся, с лимфатическими выделениями...» - Ты чего, чего? - забормотал «объект», пытаясь выдраться. Обычнейшее лицо, жесткий ежик грязных волос, испуганно бегающие глаза. Дружки качнулись было вперед, на выручку приятелю, но, признав бакалавра, настороженно замерли. - Убери клешни, нет у меня ничего, я чистый! Чистый я! У меня лишай с рождения, кого хошь спроси! Голос «объекта» взвился пронзительным, почти детским фальцетом. В его сторону оглянулись. - Угу, с рождения, - Даниэль сунул руку в карман, где таскал пропитанный уксусом платок, тщательно обтер пальцы. - На твоем месте я бы со всех ног мчался в Госпиталь. Может, Стах сумеет помочь. - Он чё, заразный? - приятели игрока, скрипнув табуретами, разом отодвинулись от стола и бывшего знакомца. - Пугало, придурок чокнутый, ты чё, словил Язву и молчал? - Первая стадия в самом ее начале, характерная чесотка, еще вполне возможно... - начал Данковский. - Да нет у меня ничего, врет он все! - в отчаяние взвыл Пугало, уцепившись за рукав бакалаврова плаща. - Ну скажите им! Вы ведь тоже можете оши... Договорить ему не удалось. Или он завершил фразу где-то в ином мире, что намного лучше этого - ибо никто из ушедших туда еще не вернулся обратно, утешить скорбящих родственников и разочарованных кредиторов. Выстрел прозвучал негромко и буднично - словно открыли бутылку шампанского, которого в Городе давно не осталось. Ногти Пугала мерзко царапнули сукно кардигана, он опрокинулся назад и тяжело рухнул на пол. По дощатому полу начало расплываться густое черное пятно. Один из игроков в бильярд неторопливо убрал маленький, сверкнувший никелем пистолет, и вопросительно зыркнул на компаньонов покойника. - Быренько оторвали зады и прибрали мусор с пола, - не отрываясь от протирания очередного стакана, распорядился Липпи. Словно ничего не произошло и у него на глазах только что не застрелили клиента. - Бензин и брезент в подсобке, лопаты в чулане. Вопросы есть? - Нет, - троица подручных Грифа нехотя вылезла из-за стола. С явной неохотой уцепила Пугало за руки и за ноги, поволокла через зал к черному ходу. - Липпи, сменил бы ты своей шарманке пластинку, - посоветовал стрелявший, вернувшись к кию и раскатившимся по зеленому сукну разноцветным шарам. - Обрыдло уже, пятый раз заводишь. Жизнь в Городе нынче была дешева. Но не до такой же степени. В какой-то миг Даниэль, смотревший вслед трем согбенным под тяжестью мертвеца и переругивавшимся сквозь зубы фигурам, ощутил сильнейшее желание остановить их. Взять соскоб, проверить, убедиться в точности своего предположения. «И выйдет у тебя одно из двух. Или ты был прав, а парень по кличке Пугало избежал всех радостей гниения заживо, или ты ошибся, и они пристрелили человека с доброкачественным экземным заболеванием. В том и другом случае ты уже ничего не сможешь поделать. Впредь держите язык за зубами, мэтр. Да не вздумайте почесаться в публичном месте». Неторопливо двигаясь, бармен поднял иглу граммофона, снял пластинку и бережно убрал в конверт. Конверт исчез в картонной коробке, на смену явился другой - Липпи покрутил латунную ручку, опустил пластинку на вращающийся диск. Пронзительно взвизгнул целлулоид под иголкой, зазвучала скрипка, выводя сыгранную невесть кем и когда мелодию. С ней слился живой голос - проникновенный, с нежной хрипотцой, наводивший Данковского на образ забытой на солнце и медленно та