ски завидую, - он отвлекся на миг, заметив: - Что-то всеми овладела тяга к перемене мест. Мадмуазель Анна, Влад, смотрите, кто с вами едет. У третьего вагона. Влад невольно оглянулся, заметив только быстро промелькнувшую фигуру в разлетающемся черном кардигане, ловко вскочившую на подножку. «Северный экспресс» завернулся в клубящийся сизый пар и пронзительно свистнул, под высокой стеклянной крышей вокзала заметались голуби. Под выкрики «Второй звонок, просим господ провожающих покинуть вагоны!» затрезвонили колокольчики кондукторов. - Кто это был? - от звонкого щебетанья Анны сводило зубы. - Аннета, - укоризненно протянул Реми. - Так нельзя. Даже мы, отсталая богема, наперечет знаем героев научного мира. Нам явился мэтр Данковский, восходящее светило Университета. Интересно, куда он держит путь?.. Мадемуазель Ангел, мое сердце разбито - ибо я остаюсь прозябать в Столице. Тебе пора в полет, голубка, - он бесцеремонно шлепнул девицу пониже талии, направив ее в сторону поезда. Анна хихикнула. - Поверь, так будет лучше, - разъяренное шипение Влада было резко пресечено в самом начале. - И для тебя, и для меня. Анна очень мила, только не позволяй ей сесть себе на шею. До свиданья, Влад. Надеюсь, ты выберешься к нам на премьеру. Мне... - крохотная, еле заметная пауза, выдержанная в точном согласии с театральными канонами, - мне будет тоскливо без тебя. И, прежде чем наследник концерна Ольгимских нашел подходящие слова, Реми ушел. Просто развернулся на каблуках и ушел, затерявшись среди вокзального многолюдья. Влад растерянно таращился ему вслед, чувствуя себя не то обворованным, не то брошенным посреди пустынной степи. Он надеялся, что прощание выйдет не таким. Что он наконец скажет Реми все, что давно хотел сказать. Что... - Внимание! В одиннадцать ноль-ноль с третьего пути отправляется поезд «Северный экспресс». Господ пассажиров просят занять свои места! - усиленный жестяными раструбами репродукторов голос пронесся по всем уголкам вокзала, заставив Влада сдвинуться с места и нехотя подойти к вагону. На миг у него возникло искушение наплевать на отцовскую телеграмму, послать все и всех, остаться в Столице. Разыскать Реми и наконец заставить его выслушать... - Влад! - мадемуазель Анна опустила окно и призывно махала ему платком, вопя, что корабельная сирена в тумане. - Влад, мы сейчас тронемся! Садитесь побыстрее!.. Смешавшись с толпой, Реми отошел шагов на тридцать, юркнув за киоск с пестрой вывеской «Товары в дорогу». Он успел сдернуть белоснежный шарф, привлекавший к нему внимание, и вытащить из кармана две вещи - неприметную шляпу пирожком и свернутую газету. Вопреки уверениям критиков, Реми Шенье все-таки был хорошим актером. Нервное, подвижное, знакомое тысячам поклонниц по фотооткрыткам лицо точно поплыло, превращаясь в заурядную, полусонную физиономию мелкого клерка, коротающего ожидание нужного поезда за чтением газеты. Выпуская из нарядной черной трубы с алыми полосами клубы дыма, свистя и шипя отработанным паром, экспресс неспешно выполз из-под сводов Лехтенского вокзала, начав долгий путь к Северным провинциям и границе Степи. Из своего шелестящего газетного укрытия Реми глядел ему вслед. Глядел спокойно, даже равнодушно. Порой он переводил взгляд на карту железнодорожных путей страны, висевшую на щите неподалеку. Словно против воли его взгляд снова и снова возвращался к точке в левом верхнем углу - черной жирной точке, завершающей длинную Северо-Восточную ветку, почти лишенную ответвлений. Город. Эпидемия. День восьмой. Глава 1. Данковский: Фонографическая запись. В паспорте, он же подорожный лист, выданном столичной жандармерией, ровные фиолетовые строчки сообщали: «Имя - Даниил Данковский. Возраст - двадцать восемь лет. Цвет волос - черный. Цвет глаз - черный. Рост - пять футов, восемь дюймов. Вероисповедание - гностик. Место рождения - Столица. Место проживания - Столица, квартал Шенгерт, улица Крепостная, дом 5. Род занятий - бакалавр, преподаватель естественных наук Университета. Семейное положение - холост. Особые приметы - шрам длиной 1 дюйм на левом виске, шрам длиной два дюйма у основания большого пальца правой руки». Официальный документ умалчивал о том, что косо стриженая челка мэтра Даниила элегантно спадает на высокий лоб и темные, глубоко посаженные глаза. Что у господина Данковского широкие черные брови, подбородок твердых очертаний и неожиданно яркий, крупный рот. Что выражение его лица и глаз обычно бывает скептическим, а губы имеют привычку складываться в меланхоличную усмешку. В паспорте ни словом не упоминалось о том, что юные слушательницы Университета находили бакалавра неотразимым, не признающие замшелых авторитетов студенты признавали: «Данковский - это голова!», а старшие коллеги по цеху недовольно бормотали: «В наше время эдаких безбожников и дерзецов быстро прибирали к ногтю!..» Сам мэтр не замечал в своей внешности ничего особенного. Куда больше он ценил собственный ум, полагая его недостаточно совершенным и ища способов расширить глубину своих познаний. Жажда знаний погнала его сюда, в дальнюю провинцию. И, как он подозревал, страсть к познанию имеет неплохие шансы его сгубить. Вряд ли ему удастся покинуть Город живым. Костяной валик портативного фонографа марки «Ангельская песнь» исправно крутился, наматывая тишину. Будучи пунктуален, дотошен и предусмотрителен, мэтр день за днем создавал хронику гибнущего Города. В первые дни эпидемии он еще наивно рассчитывал на шумный доклад в Имперском Медицинском Обществе и монографию. Строгое академическое издание под лаконичным заголовком. Д. Данковский «Песчаная Язва». Теперь он надеялся только на то, что костяные валики с записями и Тетрадь уцелеют. Тетрадь - сотня клетчатых листов в синей ледериновой обложке, разбухшая от подклеенных записей с результатами опытов, заметками и примечаниями - содержала все сведения, которые ему удалось раздобыть. Иногда Тетрадь снилась ему, точно молчаливый укор совести и вызов академическим познаниям, оказавшимся слишком скудными. Он мог наизусть процитировать содержание первых страниц: «Песчаная Язва, она же Чума, она же Песчанка. Вирусное заболевание, прежде не отмеченное нигде, кроме северо-западного региона страны. Предположительное время начала эпидемической вспышки - начало или середина сентября. Предположительный очаг возникновения - городской квартал Кожевенники, примыкающий к мясоперерабатывающему боенскому комплексу (также см. «О Термитнике» и Приложение, карты 2-4). Косвенные данные позволяют допустить, что возникновение устойчивого вирусного штамма связано со старыми скотобойнями и могильниками просроченной мясопродукции, содержащимися с категорическими нарушении требований промышленной санитарии и гигиены. Способы распространения инфекции - воздушно-капельный и опосредованный, с участием переносчиков, как-то: крысы обыкновенные домашние, подвид «крыса черная», крысы обыкновенные дикие, подвид «крыса степная», и паразитирующие на них клещи видов «дихлофлория чернокрапчатая» и «долгунец кровососущий». При диффузном способе переноса степень концентрации вирусного материала настолько велика, что образует уникальные воздушные конгломераты, т. н. «чумные облака». При холодной и сырой погоде конгломерат сохраняет целостность до десяти часов кряду, преодолевая при том изрядные расстояния. Конгломераты сохраняются при дождевых осадках, однако рассеиваются при воздействии постоянных воздушных потоков силой не менее 10-15 м/сек и неустойчивы при ярком солнечном свете длительностью не менее 5-8 часов...» Даниил резко помотал головой, прогоняя подкрадывающийся исподволь сон. Взглянул на часы - четверть двенадцатого. Он как раз успеет надиктовать все, что собирался. В полдень грядет традиционное «чаепитие у Евы» - нелепое и прекрасное в своей идиотской нелепости. Город подыхает, но ровно в полдень Ева Ян встречает подруг. Сигареты в лавках давно пропали. Бакалавр выпросил четыре пачки дешевого казенного курева у местного ко