риветствовал девочку Бурах. - Мое почтение Старейшине. Тая Тычик, дочка не пережившего Факельной Ночи управляющего бойнями Герберта Тычика, вскинула голову, улыбнувшись менху - жизнерадостно и светло, точно в глухой ночи вспыхнул гостеприимный огонек. - Где ты был? - немедля пожелала узнать она. - Видел ли что-нибудь интересное? - Инквизитор обвенчала с Конопляной Тетушкой коменданта и старшего Ольгимского, - Артемий привык к тому, что детей Уклада не запугать и не удивить ничем. Тая пережила заточение в Термитнике, смерть стала для нее привычной и будничной. - А еще она намерена взорвать Многогранник. Это мудрый совет ей подал никто иной, как Старейшина. С какой радости? - Она собирается взорвать Многогранник? - переспросил Оюн. Слова он произносил медленно, словно обдумывая тайный смысл каждой прозвучавшей буквы, отчего складывалось ошибочное впечатление о туповатости Старейшины. Усиливалось впечатление его внешним видом - кряжистый здоровяк средних лет, лобастый и широкогрудый, неуловимо похожий на породистого быка, сильного, но туго соображающего. Покатые плечи и могучие руки выдавали в нем человека, способного без труда сломать подкову или свернуть шею врагу. Оюн носил поношенную куртку с сохранившимся на спине набивным трафаретом «Фабрика Ольгимских» и бычьей головой, порыжевшие от старости кожаные бриджи и высокие охотничьи сапоги. Оюн, маленькая Тая и угрюмая степнячка Оспина - три этих человека олицетворяли Уклад Степи. Оюн и Оспина вот уже лет десять были предстоятелями и хранителями, затем к ним присоединилась Тая. Ее избрали среди множества детей фабричных рабочих, руководствуясь невесть какими критериями, и сделали маленькой некоронованной принцессой Термитника. Ребенком, которого изо всех сил старались сберечь, накормить, обогреть. И чье маленькое сердечко было готово в ответ полюбить весь мир. - Да. В подтверждение того, как деятельно она исполняет свою миссию, - Бурах подвинул к себе расшатанный табурет и уселся. - Ты навел ее на мысль сопоставить геодезическую карту Города и чертежи Многогранника. Она полагает, что фундамент башни, как пробка, запер водоносные слои под Горхоном. Там скапливается заразная кровь, несомая течением со скотобоен, и отправляется прямиком в водозаборную систему Города. Если разрушить фундамент, вода найдет себе дорогу и промоет водоносный пласт, ослабив вероятность заражения. Звучит невероятно, но Инквизитор ухватилась за эту идею, как клещ, впившийся в бычью холку. Я уговорил ее отложить взрыв до завтрашнего дня, но я хочу знать, Оюн - с чего бы промеж тобой и Инквизитором вдруг возникла такая нежная дружба? - Нельзя разрушать башню! - взвилась Тая Тычик. - Нельзя и все! Без нее все распадется. Она... она как... - от недостатка слов девочка лихорадочно замахала перед собой руками, пытаясь изобразить нечто вроде оси с вращающимися вокруг нее предметами. - Да, словно нитка, на которую нанизывают бусы. Без нее все разлетится и раскатится по углам! Она - как коробочка с секретом, коробочка с надеждой! Оюн, зачем ты все рассказал этой женщине? Бурах скептически глянул на девочку. Говорят, у Таи есть талант к Видениям, но как прикажете взрослым людям понимать восьмилетнюю провидицу, которая не в ладах с языком? И по этой причине не может растолковать свои мысли - многогранные и пестрые, как переливающиеся стекла калейдоскопа, и туманные, как всякое предсказание. - Каины возвели себе игрушку до небес и отравили нашу воду, - возмущение Таи ничуть не задело Старейшину. - Пусть у Инквизитора сердце из стали и она чужая нам, однако она совершит то, за что возьмется. Я поговорил с ней, да. Она выслушала и согласилась. Мы должны что-то делать, Тая, а не просто сидеть в пустых цехах и трястись в ожидании завтрашнего дня. Если река и воздух станут чистыми, болезнь уйдет. Мы вырастим новых быков. Фабрика снова начнет работать. - Но башня... - в отчаянии начала Тая. - Гори он огнем, этот Многогранник! - рявкнул в ответ Старейшина. - Никакого с него проку! Капелла Ольгимская заморочила вам головы пустыми сказками, вы и поверили! Башня Каиных - просто никчемная хоромина. - Неправда! - девочка топнула ножкой и гневно уставилась на гаруспика: - Скажите ему, это неправда! - Понятия не имею, милая, но Многогранник, если верить картам, и впрямь воткнут в водоносный пласт, - уклонился от роли третейского судьи Бурах. - Тая, раз тебе так дорога эта башня, помоги мне. Наши с Рубином попытки изготовить панацею или вакцину закончились полным провалом. Нам чего-то недостает. Если к завтрашнему дню я отыщу недостающий компонент и убедительно докажу его действенность - Карающий Бич оставит Башню в покое. - А ежли этой панацеи вовсе не может быть? - озадачился Оюн. - Вы со Стахом вон какие умники, сколько бьетесь - а ничего у вас не выходит. - Теоретически она должна существовать, - Бурах всю ночь возился с перегонным кубом и останками тел неудачливых дружинников, ему хотелось спать, под веки словно песка насыпали, но долг требовал оставаться на ногах. - Нам удалось выделить малую порцию вакцины, купировавшей Песчанку на первой стадии... - он сообразил, что собеседники не понимают его, попытался высказаться попроще: - Лекарство, помогавшее тем, кто только-только подхватил болезнь. Правда, его действия хватало ненадолго - им становилось лучше, но потом Чума все равно брала верх. Значит, мы пошли по верному пути, но где-то свернули на окольную тропку. И теперь блуждаем вокруг да около... Помогите мне, - он подавил чудовищный зевок, раздиравший челюсти. - Я многому научился в Университете, но этого недостаточно. Я не знаю этой земли. Не ведаю ее тайн. Я пытаюсь, и Рубин пытается тоже, но... это все не то. Город умирает, времени все меньше и меньше. Тая, успокоившись, взяла одного из игрушечных бычков, покрутила в руках. Вздохнув, спросила: - Есть ножик? Маленький. Бурах порылся в карманах куртки, отыскал складной перочинный ножик и сунул Тае. Под удивленными взглядами менху и Старейшины девочка перевернула бычка кверху брюхом. Пошептала, раскрыла нож и аккуратно разрезала суровые нитки, прошивавшие живот игрушки. Наружу полезла солома и клочки ваты. Тая сунула пальцы в прореху, вытащила длинную склянку. Приглядевшись, Артемий опознал пузырек из-под дешевых духов - такие обычно покупали в галантерейных лавках фабричные девушки и небогатые горожанки. Склянка до самой пробки с фальшивой позолотой была заполнена темно-красной густой жидкостью. - Держи, - Тая вручила одолженный нож и пузырек менху. - Добавь в зелье. - А что это, собственно? - Бурах поболтал пузырьком перед глазами, следя за скоростью стекания потеков. Отвинтил крышку, вдохнул характерный резковатый запах. Странно. Уже после суточного хранения в столь неподходящем контейнере кровь должна свертываться и дурно припахивать. Но эта - свежая. Словно только что выпущенная из жил человека или животного. - Кровь быка, - Тая извлекла катушку ниток с воткнутой в нее иголкой. - Тая, милая, я могу влить кровь в препарат, но это ровным счетом ничего не даст, - гаруспик ощутил приступ острой головной боли при одной мысли о том, как он попытается объяснить ребенку невозможность синтеза панацеи из человечьей и бычьей крови по причине разницы антител и генетического несовпадения. - У быков и людей разный состав крови. Лекарства, которые помогают животному, бесполезны для человека, и наоборот... - Это не обычная кровь, - отозвалась Тая, не поднимая головы и мелкими старательными стежками зашивая распоротое брюхо игрушки. - Я собрала ее на церемонии. Мы пытались раскрыть быка для Матери Бодхо и умолить ее остановить Язву. Когда еще все только начиналось. Оюн раскрыл особенного быка, он все делал по правилам, но ничего не получилось. Мать не услышала. - Тая, - мягко и вместе с тем угрожающе окликнул девочку Оюн. Огромные кулаки Старейшины непроизвольно сжались. - Тая, так нельзя поступать. С церемонии ничего нельзя уносить. Это закон Уклада. - Я и есть закон Уклада, - невозмутимо возразила Тая. - Я знаю, что нужно делать, а ты - нет. Ты служишь Матери, я слушаю ее голос. Не упрекай меня, ты, пошедший на пок