лон к Инквизитору. - Тая! - интонации Оюна стали умоляющими. Он переводил хмурый взгляд с девочки, возившейся с тряпочным бычком, на гаруспика, державшего в ладони пузырек искусственного хрусталя. Бураху показалось, Старейшина едва сдерживается, чтобы не броситься на него, отобрать подарок Таи, сохранить какую-то из тайн Уклада в неприкосновенности. - Решения должны приниматься тремя голосами, - торопливо напомнил он. - Давайте спросим Оспину, что она думает. Где она, кстати? Уже дня два, как ее не видел. - Я не знаю, - нахмурилась Тая. - Оюн, где Оспина? - Ушла в Город и с тех пор не возвращалась, - теперь и Старейшина встревожился. - Она могла пойти в Степь, слушать голоса предков. - Общаться с духами - в такое-то время? - пожал плечами Бурах. - Хотя почему бы и нет. Может, именно сейчас они нас услышат. Попросим Оспину погадать на травах и костях - что нам делать. В общем, я иду ее искать, - он вытащил из кармана кошель с Инструментами, развернул и бережно уложил флакончик рядом с поблескивающими скальпелями. Тая немедля сунулась посмотреть и потрогать, провела пальчиком по ребристой металлической рукояти. Мечтательно вздохнула: - Красивые. Давай я пойду с тобой, а? Скучно тут сидеть... - Оюн, ты не против? Как только отыщем Оспину, сразу известим тебя. Как знать, может, она заболела и валяется где-нибудь, - гаруспик вспомнил живого мертвеца у Костного Столба, которому уже было ничем не помочь. Старейшина кивнул - мол, ступайте. Дождь закончился, но тучи не рассеялись - висели, выпятив мешковатые сизые животы. Тая бодро прыгала по камешкам мостовой, зажав под мышкой заштопанного бычка, и норовя шлепнуть разношенными ботами по лужице. - Тая, чем таким особенным отличался тот бык, которого вы принесли Матери Бохдо? - как бы невзначай спросил Бурах, заинтересованный и заинтригованный содержимым флакончика из-под духов. - Это был аврокс, - отозвалась девочка. - Самый особенный из телят Бос Туроха. Высший бык. Раньше в Степи было много таких, а теперь ни осталось ни одного. Умерли. Кто заболел и издох. Кого раскрыли и съели. Я знала, что кровь должна пригодиться, вот и собрала. Тогда не знала, зачем. Теперь знаю. Для тебя и твоего лекарства, - она попыталась пробежать по качающемуся бревну на детской площадке, упала и захихикала. Детский смех странно и дико звучал в пустом и заброшенном квартале, но Таю это ничуть не беспокоило. «Авроксы. Порода священных быков, чья родословная и впрямь восходит к Бос Туроху и Босу Нудра. Отличались особо внушительным сложением, черной мастью с белыми крапинами и характерно изогнутыми кривыми рогами. Когда требовалось принять важное, судьбоносное решение, степняки предпочитали раскрывать линии именно высших быков. Благородные Аписы Степи. В молодости я их видел. Они шли по траве, как корабли через океан». Жилищем Оспине - по совместительству укрытием для всех беглых и нуждающихся в помощи - служил небольшой покосившийся домик на стыке Сырых Застроек и Жильника, выходивший подслеповатыми окнами на пустырь. Теперь там зловеще курились Ямы, а за откосом узкоколейки виднелась ограда кладбища. Тая первой добежала до домика, дернула щелястую дверь - «Открыто!» - и сунулась внутрь, выкликая: «Оспина, это мы! Это Тая, ты где?» Домик пустовал. Бурах и девочка сунулись во все три комнатушки и на кухню, откинули крышку и спустились в погреб, где воняло давно прокисшей картошкой, а на полках смутно поблескивали стеклянные банки с перебродившими настоями. - Никого нету, - констатировал Артемий. - Где теперь прикажешь ее искать? Тая деловито хлопала дверцами кухонных шкафчиков. Отыскала пригоршню орехов, заплесневелую хлебную корку и пустую бутылку из-под молока, сделала вывод: - Она давно сюда не приходила. Хочешь орешек? - Давай два, не жадничай, - Бурах раскусил твердый орех, кисловатый на вкус. - Тая, у меня есть предложение. Ты все равно отдала мне эту кровь - так? Давай заглянем в Логово Браги, заложим ингредиенты в куб. Им нужно выстояться на водяной бане часа два, а мы пока пробежимся через Город. Может, Оспина в «Одинокой звезде». Или кто-нибудь видел ее. Она приметная. Тая догрызла орехи и согласно мотнула головой. Оспина в самом деле была приметной. Постаревшая и погрузневшая Травяная Невеста, все еще красивая неуловимой и непривычной глазу диковатой красотой степнячек. Злая на язык, деятельная, настойчивая. Водившая дружбу с Ники Ольгимской, и, как подозревал Бурах, давно состоявшая в невенчанном браке с Оюном. Насчет последнего гаруспик мог заблуждаться, но Старейшина и Оспина порой вели себя, как живущие бок о бок супруги - она пилила его, он беззлобно отругивался. Оспина была умна, но странным умом - так в сказках Степи мыслили животные, мудрые, расчетливые, подходившие к миру людей со своей странной, вывернутой наизнанку меркой. Мясники Термитника побаивались Оспину - но шли к ней за советом. Наверное, ее можно было бы назвать одной из городских Хозяек - но Хозяйкой, сосредоточенной только на своих подопечных, работниках скотобоен. Менху и Тая пролезли сквозь дырку в дощатом заборе, оказавшись на территории опустевших мясоперерабатывающих заводов. Обогнули здание котельной - закопченные стены, высокие серые трубы, окна из множества мелких стекол, намертво заросшие многолетними слоями грязи и паутины. Любопытная Тая упрыгала вперед и остановилась, словно споткнувшись о что-то. Вскрикнула, панически замахала руками. Бурах побежал к ней, топча бурьян, перепрыгивая через наваленные грудой кирпичи и доски. Оспина лежала на краю заполненной дождевой водой промоины, бессмысленно уставившись в низкое небо. «Вторая стадия, - Артемию вспомнились попытки мэтра бакалавра классифицировать течение болезни. - Самое начало. Живые ткани отмирают, замещаясь струпом и рассыпающейся песчаной псевдоплотью. Сейчас она без сознания, но спустя четверть часа придет в себя и начнет вопить от боли», - он вытащил из кармана пару прорезиненных перчаток. Натянул, присел рядом, приподнял руку Оспины. Рука бескостно гнулась в любых направлениях, шафранового цвета пальцы свисали, точно переломанные веточки. А вот и созревающий, истекающий желтоватой сукровицей струп - тянется от уха и вниз по шее к предплечью. - Мы не можем бросить ее здесь! - Тая аж подпрыгивала на месте, теребя игрушечного бычка и взволнованно таращась на гаруспика. - Ведь не можем, да? Ты ей поможешь? Ты ее вылечишь? - Тая, Песчанка не лечится, - устало напомнил Артемий. - Но у тебя есть кровь! Ты можешь изготовить лекарство! - девочка почти кричала. «Что мы теряем, в конце концов...» - За мной, - Бурах подхватил легкое, почти невесомое тело степнячки, перекинул через плечо. Звякнула связка подвешенных к поясу Оспины бронзовых оберегов в виде крохотных тавро и подков. Голова женщины нелепо упала вперед, стукнув Артемия под ключицу. - Шевели ногами! - Я бегу, бегу! - пропыхтела девочка. Обогнув котельную и юркнув в болтавшуюся на одной петле калитку, они выбежали к Логову Браги. Где на оставшихся после постройки колеи к Термитнику просмоленных шпалах рядком, как воробьи на телеграфных проводах, расселись трое подростков. Кукольница Миши, взлохмаченный белобрысый Спичка и его дружок, известный Бураху как Желек. Увидев приближающегося трусцой менху и бегущую следом Таю, они дружно повернули головы и уставились на небывалое явление. - Тая, ключ от Логова у меня в кармане, - пропыхтел Бурах, поравнявшись с приземистым домиком. - Не в левом, в правом. Отпирай. Эй, вы! Миши! Не удирайте, мне нужна ваша помощь! - А что такое с Оспиной? - спросил Желек. - Совсем дурак или как? - одернула его Миши. - Заболела она. Тая Тычик и пришедший ей на выручку Спичка вдвоем справились с проржавевшим замком и заедающим ключом, отворив тяжелую дверь. Гаруспик сгрузил тело Оспины на обитый жестяным листом разделочный стол, торопливо зажигая все имеющиеся в Логове керосиновые лампы и отдавая распоряжения: - Желек, разожги огонь в печке. Дрова вон там, в углу. Миши, достань ящик с пробирками, тот, что выкрашен белой краской и с номером пять, только не разбей, ради Матери. Спичка, помоги Желеку. Та