я - поддоны, вон там, в углу, волоки сюда. Спирт - вон в той бутылке, чистые тряпки - вон там. Протри их, как можно тщательнее. Миши - штатив, колбы, бутылки с растворами, упаковку с новыми шприцами. Тащите сюда холодильный ящик. Подростки засуетились, умудряясь не сталкиваться друг с другом в тесноте прозекторской и ничего не разбить. Бурах заранее обмирал в ожидании, что вот-вот раздастся хруст расколотого стекла, ведь лабораторной посуды в его распоряжении было - всего ничего. За неимением лучшего менху частенько использовал обычные бутылки, прокипяченные по нескольку раз и начисто промытые спиртом. По бетонному полу заскрежетал ящик с двойными стенками, пространство между которыми было забито пакетами хрустящего колотого льда - Бурах выменял их у Грифа. Ящик был тяжеленным, подростки волокли его вчетвером, переругиваясь, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Оспина, не приходя в сознание, застонала - на одной низкой ноте, как сбитое пролетающим поездом и отброшенное в канаву агонизирующее животное. Бурах, поколебавшись, вогнал ей дозу морфия - последнюю ампулу из своих запасов. Да, дети ко всему привычны, они не испугаются криков заживо пожираемого Песчанкой, но ее вопли не позволят ему сосредоточиться. - Тая, мои тетради. Они вон в том ящике. Все готовы? - четыре пары глаз с любопытством и нетерпением уставились на него, четыре взъерошенные головы кивнули. - Начинаем. Действуем быстро, но осторожно. Пробирки и колбы руками не хватать, они горячие, - Бурах подумал, не раздать ли детям прорезиненные перчатки. Они развели огонь под перегонным кубом, подпертым чурбачками и кирпичами, и с наложенными на боках железными заплатами, и куб запыхтел, потрескивая. Разлили приготовленные настои и вытяжки по пробиркам, разместили их в держателях над булькающим кипятком водяной бани. И уселись ждать. Гаруспик перелистывал тетради, строя предположения о том, какое количество крови аврокса добавить в каждую из пробирок - он заложил сразу серию опытных препаратов, из тех, что в прошлые эксперименты показали наилучшие результаты. Дети следили за огнем, перешептывались, заворожено таращились на длинную стеклянную трубку змеевика, из носика которой время от времени в подставленную эмалированную кювету падала тяжелая капля экстракта темно-желтого цвета. Когда экстракта набралось в достаточном количестве, его аккуратно слили через воронку в большую бутылку, кажется, из-под коньяка, и добавили по нескольку капель в пробирки с настоями. Артемий извлек флакончик с загадочной несвертывающей кровью, мысленно пожал плечами - все равно ведь не угадаешь - и, ощущая себя средневековым алхимиком, самонадеянно пытающимся вырастить гомункулуса из подручных средств, добавил кровь в образцы, где по одной капле, где по две. Цвет некоторых образцов немедля изменился, других - остался прежним. Они ждали. Миши поставила на ящик-холодильник нашедшиеся на полке песочные часы и старательно переворачивала их, когда бурый песок пересыпался из одной колбочки в другую. Бурах, яростно скрипя карандашом, записывал условия проводимого опыта - если все пройдет удачно, а он не запротоколирует процесс в мельчайших подробностях, Инквизитор и Данковский его убьют. На совершенно законном основании, за попытку лишить науку важнейших сведений. Спичка, пытаясь разогнать сгустившееся в прозекторской напряжение, начал рассказывать историю, но сбился. Остальные раздраженно шикнули на него. Сейчас было не время для сказок - сейчас они сами пытались сотворить чудо. Чудо, выплавленное из перебродившего раствора науки и легенды. - Пробуем первую, - наконец распорядился гаруспик. Тая вытащила колбу из держателя, слегка повращала ее, чтобы содержимое растеклось по стенкам и охладилось. Принюхалась к едва заметному дымку над горлышком, чихнула: - Горько. Получившийся состав менху набрал в шприц, решив, что десяти кубиков для начала хватит. Стриж ножницами распорол рукав шерстяной хламиды Оспины, открыв тонкую, иссохшую руку. Бурах поискал вену, понял безнадежность своего намерения и вогнал содержимое шприца прямо под начинавшую шелушиться темную кожу, чуть повыше локтя. Подростки затаили дыхание. Ничего не случилось. - Ну да, - умудренным тоном произнесла Миши. - Так не бывает, чтобы сразу. Надо обождать, верно? - Верно, - согласился с маленькой мастерицей игрушек Бурах. - Не больше десяти минут. Если никакой реакции не будет, попробуем следующую. - А что должно произойти? - спросила Тая. Бурах не успел ответить - лежавшая пластом Оспина дернулась, затряслась, часто колотя ногами по столу. Желек и Спичка от неожиданности и испуга шарахнулись назад, свалив тщательно сложенные горкой кюветы - те рассыпались, оглушительно загрохотав. Последующие секунд десять или двадцать Оспину непрерывно колотило, выгибая дугой, она скребла ногтями по жести стола, широко разевая рот и издавая сиплые вскрики. Гаруспик пытался удержать степнячку от полета на бетонный пол вниз головой. Миши размахивала руками и честила мальчишек, а Тая Тычик, единственный не потерявший самообладания человек, героически спасала забытые над водяной баней пробирки, грозившие вот-вот треснуть от перегрева. Не при делах оставался только игрушечный бычок Таи, таращившийся на суету в прозекторской выпуклыми стеклянными глазами-пуговицами. Постепенно сумятица улеглась. Оспина пришла в сознание, она все слышала, но отвечать не могла - голосовые связки не слушались, она могла только издавать невнятное сипение и кивать либо отрицательно мотать головой в ответ на расспросы. Бурах смерил ей температуру - чуть выше нормы - и принялся торопливо набирать крови для анализов. - Она поправилась или нет? - настойчиво дергала менху за рукав ходившая следом Тая. - Не знаю, - честно признался гаруспик. - Может, у нее ремиссия... в смысле, временное улучшение. Когда мы пытались лечить людей вакциной, такое случалось. Сперва больным вроде бы становилось лучше, а потом Песчанка накидывалась на них с удвоенной силой и они умирали. Часа через три-четыре смогу сказать точнее. В чудесное исцеление Артемию не верилось. Оставалось только предположить, что добавленная кровь особенного быка и впрямь содержала в себе некие загадочные компоненты, запускавшие механизм усиленной выработки защитных антител в человеческом организме. Подростки уверились, что Бурах совершил чудо, и норовили украдкой прикоснуться к неподвижно лежавшей Оспине. Дай им волю, они бы наверняка потыкали в нее палочкой. Спичка и Желек бродили по прозекторской, рассматривая импровизированную лабораторию и всюду суя свои любопытные носы. Когда они открыли холодильный ящик, чтобы поглядеть на хранившиеся там человеческие органы, Артемий решил, что больше мальчишкам тут делать нечего. Миши хотя бы вела себя спокойно. - Парни, есть дело. Проводите Таю в Термитник. Тая, расскажи Оюну, что видела - пусть берет ноги в руки и немедля сюда. Мне бы хотелось потолковать с ним. Тая не стала спорить. Маленькая хранительница Уклада вместе с мальчишками вышла из Логова Браги, до менху донеслись их голоса, оживленно обсуждавшие возвращение Оспины к жизни - и тут же они заголосили наперебой, зовя гаруспика и Миши наружу: - Пожар, там пожар, бегите скорей, в Городе пожар!.. Горело в Сердечнике. Горело сильно, с клубами обильного черного дыма, подсвеченного изнутри оранжевыми всполохами. Густой жирный дым колонной поднимался к сизым облакам, растекаясь плоской тучей. Стриж и Миши немедля заспорили о том, что может так яростно полыхать. - Знаете, - встрял Спичка, - вот вы хоть что думайте, а я считаю - Театр загорелся. - В смысле, госпиталь? - поправила его Тая. Испуганно осеклась и взглянула на менху: - Но этого же не может быть? Там ведь должны быть бочки с водой и с песком. Актеры всегда опасаются пожаров, я сама слышала. Там же много дерева. И старой ткани. И там же люди. Из окрестных кварталов, кто еще оставался здоров или только-только заболел... - Сходи за Старейшиной, - ответил ей Бурах. - И будьте осторожны, ладно? Глава 15. Лара Равель: Го