мости от точки, с которой смотрел зритель, лестница казалась то безжалостно исковерканной временем, то сливающейся с небом, когда низкие облака становятся гармоничным продолжением ступенек. Данковский присел у основания колонны, боясь с желанием выкурить одну из малого запаса оставшихся у него сигарет и глядя на здание Станции - слишком большое и помпезное для маленького Города, с пузатой башенкой, увенчанной непропорционально коротким шпилем. Лестница находилась на самой окраине Города, где-то в миле к югу виднелась темная зелень и сухие заросли камыша болотца, чьи родники давали начало Глотке. Бакалавру померещилось, что на срезе последней ступеньки кто-то сидит. Подросток, из озорства вскарабкавшийся на шаткую верхотуру Лестницы? Даниэль видел черную куртку и алый шарф, но, когда повернул голову, то понял - всего лишь иллюзия, игра теней и неярких солнечных лучей. Никого там не было. «Какие глупости лезут в голову, когда понимаешь: жить тебе осталось совсем немного...» - Эй! Мэтр! Пугаться неожиданных окликов бакалавр уже отвык - скорее, удивился. Огляделся, углядев приближающуюся со стороны крайних домов Городка парочку типов, явно относившихся к компании со Складов. Когда они подошли ближе, Даниэль чуть встревожился, признав участников вчерашнего эксцесса в «Одинокой звезде», приятелей Пугала, так неожиданно для себя оказавшегося носителем Песчанки. Не ради же мести за застреленного дружка его разыскивают? - Мэтр, Гриф хочет тебя видеть, - без лишних предисловий заявил один из громил, поравнявшись с Данковским. Приглашение звучало столь недвусмысленно, что любой бы понял - спорить и отказываться бесполезно. - По поводу? - пожелал узнать бакалавр. Особых дел с лидером контрабандистов он не имел, если не считать визита на Склады в самом начале эпидемии в попытке обзавестись оружием. Цена, заломленная Грифом за приличный пистолет и патроны к нему, оказалась слишком велика, Даниэль сплюнул и ушел с пустыми руками. Посланцы переглянулись. - Скверно ему, - неохотно выдал тот, что стоял справа, обладатель клетчатой кепки с пуговицами, бывшей в моде у столичной шпаны года три назад. - Все поразбежались. Ликторы Инквизитора вздумали громить кабак Липпи, ну, парни подхватились и ускакали туда, кормить их свинцовыми орешками. Только мы остались. Гуртовому нашему совсем никак. - А при чем тут я? Поищите Бураха, - посоветовал бакалавр. - Если Грифа поцеловала Песчанка, ему ничем не помочь. Может, у Бураха найдется морфий. - Морфий и у нас есть. Атаман сказал - найти тебя и привести, - стоял на своем Кепка. - Сам пойдешь или как? - Идем, - сдался Даниэль. Визит к зараженному был ему не по душе, но связываться с парочкой, способной навалять столичной шишке по первое число, хотелось еще меньше. Да не все ли равно - сама жизнь в Городе является хорошим шансом заразиться. Склады походили на маленькую крепость. Обманчивый для неопытного взгляда хаос из снятых с колес грузовых вагонов, баррикады из контейнеров, ящиков и бочек, бараки для хранения приготовленной к отправке продукции заводов Ольгимских, с ловушками для незваных посетителей и тайными тропками. Несколько раз Данковскому велели пригнуться или ступать осторожнее, смотря себе под ноги, чтобы не задеть натянутую тонкую проволоку. Попетляв между выкрашенными облупившейся зеленой и краской вагонами, они вышли к кирпичному зданию без окон, с откатывающимися на роликах дверями. Спутники бакалавра вполголоса спорили между собой - им явно не хотелось входить на склад, но страх перед Грифом оказался сильнее страха перед Чумой. Дверь чуть откатили в сторону, три человека поочередно проскользнули в темноту склада, разжиженную тусклыми керосиновыми лампами. Изнутри барак представлял настоящий лабиринт ящиков, тюков и коробок, разделенных узкими извилистыми проходами. Бакалавр невольно задался вопросом, что хранится в ящиках. Все знали, что до начала эпидемии Гриф приторговывал оружием и краденым добром, в изобилии скупал у сборщиков трав корни савьюра и черный твирин, перегоняемый в настои, пользовавшие большим спросом у ценителей экзотических галлюциногенов в Столице. Подделать твириновку было невозможно, никакой другой напиток не давал подобного эффекта отделения души от тела, и бизнес Грифа процветал. С приходом Чумы некоторые из людей Грифа затеяли промышлять мародерством, но быстро бросили это занятие - вещи из домов погибших оказались заразными. Торговать продуктами из краденых запасов в обмен на драгоценности и золото горожан было куда выгоднее. «Тут хранятся миллионы, - пришло в голову Данковскому, когда он заметил приоткрытую картонку с торчащими из нее горлышками полных бутылок. - Умри Гриф, державший своих головорезов железной хваткой, куда все это денется и кому достанется?» Вожак городских контрабандистов лежал в закутке, образованном деревянными ящиками с черной маркировкой «Портвейн» и задернутом холстиной. Когда один из громил отдернул тряпку в сторону, бакалавра окутало теплое, вонючее облако вони с отчетливым сладковатым привкусом корицы. «Если выживу, меня будет тошнить от одного вида булочек с корицей». Невесть отчего Даниэлю казалось: обладай степные волки умением перекидываться в людей, они принимали бы облик, схожий с обликом Грифа. Но теперь перед ним на колченогом топчане свернулся не хищник в образе человека, хитрый и сильный, способный без колебаний вцепиться в горло, защищая то, что он почитает своим, а смертельно больное, подыхающее животное. «Финал первой стадии, через полчаса-час перейдет во вторую, с экземой и стремительно распространяющимися струпьями», - не колеблясь, вынес приговор бакалавр. Все признаки налицо, хоть пересчитывай по пальцам: конвульсивные подергивания конечностей, испарина от высокой температуры, непроизвольное стремление почесаться - а начинающееся исподволь омертвение тканей не позволяет больному осознать, что он раздирает свою плоть до крови и костей. Обескровленная бледная кожа, следы недавнего обильного носового кровотечения, а вон стоящий у изголовья тазик с рвотными массами - там тоже полно кровяных сгустков. Гриф не потерял сознания, как случалось с большинством зараженных. Когда бакалавр, прижимая к лицу пропитанный уксусом платок, шагнул в закуток, он повернул к нему лицо. Запавшие, мутные глаза окружала корка подсыхающего гноя, веки и губы мелко дрожали, но голосом своим контрабандист владел по-прежнему: - Данковский? Что-то я хреново вижу в последнее время... - Я, - подтвердил бакалавр. Приближаться к топчану не хотелось, но его бесцеремонно подтолкнули в спину. - Говорю сразу - помочь вам я не смогу. Ваши... подчиненные обмолвились, якобы среди ваших запасов имеется морфий. Это единственное, что я могу порекомендовать. У Рубина в Госпитале было несколько порций вакцины, но ее эффективность чуть выше нуля. Полегчает, но потом все вернется обратно, - он замялся, выдавив банальное: - Мне жаль. - Уверен? - прохрипел контрабандист. - Что, вся твоя наука ничего не может сделать? Даже если я заплачУ? Хорошо заплачу, мэтр, вам на всю оставшуюся жизнь хватит... - Той жизни, возможно, мне осталось два или три дня, - пожал плечами Данковский. - Толку мне с ваших денег. Песчанка неизлечима, господин Гриф. От нее нет спасения - во всяком случае, я разуверился в попытках отыскать его. Вас не спасет ни медицина, ни чудо. Через несколько часов вы умрете. Гриф не отреагировал. Лежал, хрипло и размеренно дыша, втягивая воздух легкими, которым вскоре предстояло стать драными обвисшими мешками, не способными к сокращению. - Хорошо хоть врать не стали, - наконец выговорил он. - Ну и пес с ним. Лихо пожил, лихо помру. Мэтр, сколько морфия нужно - чтобы заснуть и не проснуться? - Четырех грамм хватит с гарантией, - бакалавр машинально прикинул процентное соотношение веса пациента и летальной дозы препарата. - Можно и больше, но тогда возможно отторжение морфинов организмом, особенно в таком ослабленном состоянии. - Я понял, - Гриф откашлялся, брызнуло кровью. - Кольнете, мэтр? У этих остолопов руки корявые,