— Но… — начала было Беркутова.
— Даже если трибунал даст разрешение на замену, отказ уже прозвучал, — сказал Люцин.
— Подтверждаю отказ, — выкрикнула я. Что я делаю, идиотка?!
Вероника смотрела на меня с яростью и ненавистью. Крылья дрожали.
— Дура беспросветная, — прошептала она. — Какая же ты дура, Нинка.
— Но расстрела не будет, — сказал Люцин. — Трибунал вынес иное решение.
— Без меня? — тут же полезла я в разборку.
— В данном случае это допустимо. Лопатин позже всё вам объяснит. Ваши речи, Хорса, транслировались прямо на экстренное заседание трибунала, так что с приговором они определились ещё до того, как вы завершили своё эффектное выступление. Поскольку вы ещё не закончили обучение и полноправной ранговичкой, несмотря на лейтенантское звание, считаться не можете, то заслуживаете снисхождения. По мнению трибунала, преступление вы совершили потому, что не до конца понимаете, в каком мире живёте, для чего и зачем существуют дворы и во имя чего ведётся Величайшая битва. Для недоучки это естественно. Чтобы вы как можно быстрее разобрались в происходящем, для дальнейшего несения службы из отдела языковых переводов вы направляетесь в четвёртую бригаду наказательного подразделения коррекционного отдела. К новым обязанностям приступаете немедленно. Увести! — приказал он сопровождающим.
Ответить я не успела — конвоир заломил мне руку за спину и зажал рот, его напарник ткнул под рёбра пистолетным стволом. Меня грубо и брезгливо, будто что-то до блевоты мерзостное, поволокли к выходу. Я успела заметить, как отвращение исказило лица всех свидетелей. Гаже, презренней и ненавистней наказателей в Троедворье нет никого и ничего. Люцин верно всё рассчитал — слова казнённой вольнодумицы обязательно запомнились бы, а речи наказательницы все постараются забыть как можно скорее.
Фургон трясся по скверной дороге, я сидела на жёстком продавленном кресле и слушала радио через плеерную флешку.
Со дня нового назначения прошло два месяца. Служба моя презренна и позорна, но я не застрелилась. Маловато оказалось у меня офицерской чести. Да и людского достоинства не больше.
Но самое подлое и гнусное в этой истории то, что наказатели Троедворью жизненно необходимы. Без них точно так же нельзя обойтись, как нельзя обойтись без аварийщиков.
Коррекционный отдел занят тем, что исправляет негативные последствия всех троедворских битв. Грубо говоря, подчищает за дворчанами всё их дерьмо так, чтобы ни малейшего следа не осталось.
В битвах дворы часто забывают обо всём, кроме своей драки, и легко могут уничтожить не только населённый пункт, где идёт сражение, но и поставить на грань смерти целую область. О раскрытии тайны я вообще молчу, это ерунда. Страшно другое, когда озверелые дворчане могут, сами того не заметив, пробить межпростанственные перегородки между Хаосом и основицей. Поэтому во время хнотических бурь объявляются инфернальные перемирия, все боевые действия запрещены, а дворовые бойцы, отложив свои нескончаемые распри, слаженно работают во вспомогательных группах у равновесной аварийки на подхвате. Во время крупных прорывов вспомогательные группы дворчан усиливают равновесниками.
Но угар войны для рассудка места не оставляет, схватки за магические источники продолжаются и во время перемирий.
В зависимости от того, при помощи какой первоосновы обрабатывать сырую магию, волшба будет тёмной, светлой или сумеречной. В Троедворье считается, что если все магические источники перевести на одну основу, то она и станет абсолютной и единственной. Звучит неглупо, но проверить, так это или нет, невозможно потому, что Совет Равновесия такого перехода не допустит до тех пор, пока дворчане на все сто десять процентов не докажут, что мир от этого не опрокинется.
Не знаю, как на территории Лиги и Альянса, но у нас источник появляется, а месяца через два иссякает и тут же где-нибудь неподалёку открывается новый родничок магии. Бесхозный. И дворы тут же начинают за него драку как собаки за кусок мяса. Кто победит, тот и хозяин. А Совет Равновесия следит, чтобы количество энергоресурсов у дворов было равным. Нередко случается, что одному двору вообще запрещают вступать в бой, и родничок делят только двое.
У Совета источников на десять процентов больше, чем у любого из трёх дворов, иначе главенство не удержать.
На тот случай, если дворчане забудут или не захотят выполнить приказы Совета, есть наказатели. Если, по мнению наших соединников, схватка переходит предел безопасности, мы приезжаем на точку и решаем проблему быстро и однозначно: уничтожаем всех нарушителей подряд, не разбираясь, кто и что начал первым, а кто вторым. Сокрытость волшебного мира и равновесие сил прежде всего. Ура всемогущему Совету.
Но иначе нельзя. Прорыв инферно — это конец всему живому.
Перемирие было объявлено вчера. Интенсивность бури — восьмёрка по десятибалльной шкале. Аварийный сектор — вся Камнедельская область, одиннадцать точек потенциального прорыва.
А в посёлке в сорока километрах к северу от Камнедельска идёт бой за новый источник. Если что, прорывом сметёт всю середину России, Монголию и половину Китая. Останется ровная и гладкая, как стол, поверхность спёкшейся до твёрдости асфальта почвы — ни гор, ни рек, ни людей. Остальная часть земного шара вкусит все прелести жизни в мире, перенёсшего ядерную катастрофу.
Бой надо остановить немедленно. Преступники, поставившие мир на грань такого риска, ничего, кроме смерти не заслуживают.
Но я не хочу убивать, не могу стрелять по живым мишеням! Убив, я сама тоже перестану людей, стану таким же зверем, как и все в Троедворье.
Тут Люцин тоже рассчитал верно — замазанная в крови, я уже не смогу называть эту войну бессмысленной. И отказаться от службы в наказателях я тоже не могу, ведь речь идёт о жизнях миллиардов людей, а это несоизмеримо дороже моего душевного спокойствия. Мне только и остаётся, что надеяться — и сегодня всё обойдётся без крови. Наказателей дворовики боятся до полуобморока, и, как правило, одного появления любой из наших бригад достаточно, чтобы схватка прекратилась, а боевики покорно полезли в автозаки. Ну иногда нужно сделать один-два предупредительных выстрела.
По радио начал болтать ди-джей, и такую чушь нёс, что тошнить начинало. Удивительное дело, существуют десятки радиоканалов самых различных стилей и направлений, а ди-джеи на любом из них тупы настолько, словно их всех в студии привели из интерната для умственно неполноценных. Или они разыгрывают из себя идиотов, считая, что слушать их радиостанцию могут одни лишь дебилы?
Я переключила флешку на плеер. Пел Сашка.
Своевременная песенка, ничего не скажешь.
В наказательских бригадах тоже по двадцать одному людю. У нас в командирах маг, первый зам человек, второй — оборотень.
Начальство лениво беседует, привалившись к борту фургона. Семнадцать бойцов, в том числе и я, стоят в оцеплении, а Ленка Агеева, симпатично остроносенькая, черноглазая и чернокудрая русалка, добивает раненых дворчан. Не получилось сегодня мирного урегулирования конфликта.
У меня звенит в ушах, окружающий мир видится каким-то пронзительно-ярким. Хочется кричать, но нет голоса. Я сжимаю АКС так, что от напряжения сводит руки. Кажется, если слегка разожму пальцы, то исчезну, растворюсь в небытии.