Потайничники опять испуганно вздрогнули.
— Его имя притягивает несчастья к тем, кто его произносит, — возразила вампирка. Но уже на октаву ниже.
— Несчастья вам принесло вовсе не имя, а ваш страх перед ним.
— Мастеру имён легко рассуждать, — зло ответила Рижина.
— Мастером имён я стала только потому, что всегда всё называла и называю истинными именам. Вам, сударыня, это мастерство тоже доступно.
Рижина упрямо повела крыльями, но спорить не стала.
Тлейга шагнула ко мне и прикоснулась кончиками пальцев запястью. Кожу слегка укололо, и на тыльной стороне руки появились чёрные угловатые буквы гоблинского алфавита, метка доверительности.
— У доверительной метки синий цвет, — сказала я.
— Чёрный — знак защиты и покровительства, — ответила Тлейга. — Я прошу тебя о полной защите на время всего процесса.
— Хорошо.
— Нина, — сказал Джакомо, — я прошу тебя о том же самом для Миденвена и для себя.
Я кивнула. Миденвен прикоснулся к моему запястью, и на нём появились ещё два ряда букв.
Экспертные заключения в Прагу привёз Тимур. Спецы постарались, сделали всё в рекордно короткие сроки и в двойном экземпляре — на русском и итальянском.
Теперь мы сидим в маленьком кафе на уютной улочке старой части города и обмениваемся новостями.
— Сколько с меня в пересчёте на евро? — спросила я, кивнув на документы.
— Нисколько. Это гуманитарная помощь от Троедворья угнетённым классам Альянса.
— Тимка, равновесные эксперты признают гуманитарную помощь исключительно в свою пользу. У нас со дня основания Совета все заключения выдавались только через буфет.
— Так Люцин всё оплатил, — сказала Люся. — Твердит, что за такое — не жалко. Видишь, все документы заверены Высшей равновесной печатью? Наш Каримыч поставил на твою победу пять штук баксов. Всё Троедворье в экстазе. Ты и из-за границы прозвездеть сумела не хуже, чем дома. Ходят слухи, что если ты выиграешь процесс, то директор отменит приговор. Люцин хотя это и не подтверждает, но и не отрицает.
— Да пошёл он у шайтана святость искать, — буркнула я.
Каварли бросил на меня испуганный взгляд. В обществе троедворцев ему было крепко не по себе. Зомбак в ранге волхва ещё туда-сюда, но чаротворица внушает ему ужас.
— Люся, — вспоминаю я, — ты же хотела экзамен осенью сдавать. А сейчас начало апреля.
— Через неделю после твоего отъезда был прорыв. Десятка.
Я присвистнула. У всех, кто сумел выжить на ликвидации такой катастрофы, потенциал поднимается минимум на ступень.
— Потери? — спросила я просевшим голосом.
— Треть личного состава по всем дворам и Совету, — ответил Тимур. — Пришлось срочно собирать кадры из провинций, там теперь всё оголилось, поисковики работают на износ.
— Поликарпов тоже стал чаротворцем, — сказала Люся. — А Вероника — кудесницей и повелительницей светлой общины Камнедельска. По Уставу нужен чародейный ранг, но сейчас всем не до формальностей.
— А Роберт мне ничего не сказал, паршивец! — разозлилась я. — Врал, что генерала на экзамене получил.
— Будь ты моей сестрой, командир, я бы тоже соврал, — ответил Тимур. — Своих надо беречь. Особенно гражданских.
— Я боевой офицер, а не гламурная барышня!
— Разжалованный офицер, командир. Теперь ты лицо гражданское.
— Но воевать и ликвидировать прорывы я от этого не разучилась.
— А какое звание у вас было? — робко спросил Каварли.
— Лейтенант. Ворожея в переводе на ранги.
Каварли полузадушено охнул, в полнейшем обалдении уставился на волхва и чаротворицу. Люся улыбнулась.
— Лейтенант наказательного подразделения Совета Равновесия по статусу равен дворовому полковнику, — сказала она. — К тому же бывают ситуации, когда все звания и ранги становятся не более чем пылью, а значение имеют только людские качества. Или профессиональные. Юридический отдел Совета Равновесия возглавляет колдун. Отдел технической экспертизы — ведьмак. В волшебстве большего им не достичь никогда, но это ровным счётом никого не волнует. Они получили генеральские звания и чародейние ранги не за волшебнические способности, а талант и высочайший профессионализм в своих областях. Волшебство — это ещё не всё.
— Если бы хоть на один день увидеть ваше Троедворье… — тихо сказал Каварли.
— Его лучше никому не видеть даже на секунду, — хмуро ответил Тимур. — Война не предмет для любования.
— Вы лучше о процессе расскажите, — попросила Люся.
— Процесс как таковой начнётся только в пятницу, — сказал Каварли. — Завтра. Должен был сегодня утром, но из-за самоотвода судьи перенесли на завтра. Синьора Нина додумалась дать изначальную присягу.
— А разве в суде бывает ещё какая-то присяга, кроме изначальной? — не понял Тимур.
Каварли ответил растерянным взглядом. Моим словам, что работа с Хаосом и первоосновами в Троедворье считается приготовительным курсом, он не поверил.
— В Альянсе применяется и другая присяга, — сказала я, — на стихийной или магической волшбе как таковой. Но поскольку сторона истцов в моём лице дала присягу изначальную, то судьёй теперь может быть только высший ранговик. Минюст срочно подыскивает кандидатуру.
— Фигня, — отмахнулась Люся. — Дурь чиновная. Судья, он в любом ранге судья. Что о вас пресса пишет?
— О процессе как таковом ни слова. Всех гораздо больше волнует, что хелефайя, эстрансанг, гоблинка и человеки действуют одной командой. Хелефайско-гоблинский союз ещё туда-сюда, но равноправного партнёрства с низшими кастами в Реме не было уже много столетий. Все в шоке.
— Не только в Реме, — тихо сказал Каварли. — Такого много столетий не было во всём Альянсе. И в Лиге тоже.
Я положила на стол ремнийские газеты.
— В самолёте почитаете.
Люся и Тимур кивнули.
— Вот дикарство-то, — сказала Люся, глянув магическим зрением на один из заголовков. — Касты всякие…
— Высокочтимая, — обратился к Люсе Каварли, — ведь до реформы в Троедворье тоже было кастовое деление?
— Да. Не такое жёсткое как в Альянсе, но было.
— И после реформы прошёл всего лишь год? Так ничтожно мало времени?
— Каварли, — сказала я, — на самом деле время измеряется не часами и не календарём, а событиями. На войне их столько, что почти каждый день вмещает в себя год, а то и целый век. И таких дней триста шестьдесят пять. Вот и посчитайте, много времени прошло или мало.
Каварли не ответил.
— Командир, это правда, что Кох теперь живёт с твоими родителями? — спросил вдруг Тимур.
— Правда. Они всегда хотели двоих детей, девочку и мальчика. Но второй ребёнок у мамы не получился по медицинским причинам. Теперь всё в порядке, есть и дочь, и сын.
— И они поладили?
Я мягко улыбнулась.
— И с моими родителями, и с Робертом не поладить невозможно.
— Завидую, — ответил Тимур. У него семейная жизнь не складывалась хронически.
— Всё у тебя образуется, — заверила я.
Тимур кивнул.
— У твоей Вероники в воскресенье свадьба, — сказал он. — Хотели летом, но после прорыва решили больше не тянуть.
— И правильно, — одобрила я.
— В подружки невесты пригласили меня, — виновато сказала Люся. — Из-за чрезвычайного положения Вероника не может выехать на регистрацию и венчание в Прагу. Это нас выпустили по прямому разрешению Люцина. Инферно опять на пике возмущения.
— Ты гораздо лучше, — ответила я. — Моё свидетельство принесло бы им несчастье.
— Не уверена. Но ты точно не обижаешься?
Я только фыркнула. Придёт же в голову такая глупость.
— И на кого мне обижаться — на инферно или на Люцинову чрезвычайку?
— Нам пора в аэропорт, — напомнил Каварли.
— Пора, значит едем. — Я подхватила с пола спортивную сумку с разнообразными полезными мелочами, которые Тимур и Люся привезли из дома. Тяжёлая. Но как-нибудь допру.