Правда, Фрида уже убедилась, что родня вовсе не разделяет ее вкусы. Мать едва ли не требовала, чтоб дочь признала Эрика красавцем и самым желанным женихом. А своевольной девушке молодой князь не нравился, и она решила отомстить матери за назойливость. Фриде пришло в голову, что пора бы ей вести себя подобно другим городским девушкам. Ведь не отправит же ее мать обратно в Брадо за некоторые вольности! Нет, она все стерпит, потому что мечтает выдать дочь замуж за отвратительного князя.
На всякий случай Фрида покосилась на родительницу и отодвинулась подальше. Та увлеклась беседой со своей соседкой, женой толстого герцога Эстольда. Даму звали Ингрид, была она Хайрегардкой и, на взгляд Фриды, отличалась слишком малой привлекательностью для герцогини. Эстольд дель Хойра мог бы выбрать супругу и посимпатичней. Хотя профиль у нее был изящный и правильный, но черные волосы безнадежно портили миловидное лицо. Очевидно, все Хайрегарды страдали этим родовым пороком. Впрочем, подумала Фрида, у герцога наверняка слабое зрение, а у герцогини — ангельский нрав. И он тоже не обольстителен — толстый и лысый. Ну какая красивая женщина пойдет за такого?
Убедившись, что семья не глядит в ее сторону, Фрида собралась с духом. Чуть-чуть склонив очаровательную головку влево, независимым тоном произнесла, обращаясь к Оттару Горларду:
— Не будете ли вы так любезны передать мне во-он то блюдо?
И сама поразилась собственной непринужденности. Будто лакею кивнула. Надо же, и у нее, дикарки, получилось! Сосед охотно выполнил просьбу. Поразмыслив, Фрида нашла, что он не счел ее нескромной. Неплохо для начала.
— Вы из Годинора? — спросила она для поддержания приличной беседы. — А где это?
— Валад, неподалеку от Найнора. У нас не так много земли, но это не вина моих предков. В отличие от большинства златиринов нашего княжества, мои предки были старожилами, а не явились к Сарграду вместе с бешеным Рериком. Когда Берим Валенсар пожаловал Валад зятю-варвару, большинство родовитых людей предпочли уйти, но мои предки остались. Они слишком любили свою землю, чтобы бросать ее из-за какого-то дикаря.
— Как интересно, — вежливо, но равнодушно отметила Фрида.
Она быстро подсчитала: если клану Хайрегард более четырехсот лет, то род Горлард старше. Неудивительно, что Оттар красив: у него по-настоящему благородное происхождение.
— О, история нашей семьи действительно может заинтересовать любого. Потомки Рерика ненавидели нас, коренных жителей Аллантиды. И потому под разными предлогами ущемляли моих предков. Закончилось тем, что две трети нашего клана все-таки ушли в Бьярму — мы ведь из народа Эркас, — а остатки вынуждены были смешаться с чужаками. Но вы сами видите, — он с улыбкой дернул себя за прядь светлых волос, — наша кровь оказалась сильней. Иначе мы были бы такими же черноволосыми, как и Хайрегарды.
Все ясно, подумала Фрида. Нечто подобное уже приходило ей в голову, когда она удивлялась обилию некрасивых людей на этом пиру. Оказалось, в уродстве валадцев повинна дурная кровь бернарских пришлецов. Оттого-то, верно, и кажутся коренным аллантам — к каковым она относила и себя — черноволосые люди уродливыми, что напоминают захватчиков.
Она хотела поделиться открытием с соседом, но передумала: вдруг расценит ее слова неправильно? Еще решит, что понравился… Потому вслух Фрида сказала совсем другое:
— Получается, вы вассал Хайрегарда?
— Формально — да. Но с некоторых пор князья не вмешиваются в наши дела. Наверное, у нас больше не осталось ничего такого, что вызывало бы у них зависть, — сказал Оттар с очаровательной добродушной иронией. — А сейчас и подавно им не до нас. Ругерт состарился, а его сын — Эрик — ничего не понимает в таких вопросах. Делами поместья занимается управляющий. Но он по происхождению купец… Сударыня, неужели мы, люди благородные, станем прислушиваться к какому-то простолюдину, и даже не честному землепашцу, а торгашу?!
Ей понравилось, с каким великолепным презрением сосед отозвался об управляющем. Такое высокомерие свойственно только людям, чье происхождение не запятнано смешанными браками.