— Только не говорите, сын мой, что Ладенгир внимателен к запретам Церкви, — парировал отец Франциск.
— Ну, оно, конечно, да… Хотя не ко всем запретам. А кстати, отец, почему пистолеты запретили? Устаан их не изобретал, я точно знаю. И даже Устанары тут ни при чем. Человек их придумал, самый что ни на есть обычный человечек.
— Да потому, — вздохнул Франциск, — что зла в них много. Из лука так легко не убьешь. Тут долгое обучение нужно, а любое обучение неотделимо от воспитания духа. А какое обучение с этими пистолетами? Стрелять из них проще, убивать проще. В руку попал, пол-руки оторвало! Вот тебе и калека. Это если рана не загноится. Если загноится, так и помрет человек. Из лука или арбалета — так и ничего, выжил бы, а из пистолета — умрет. Надо бы и пушки запретить, вот только поздно Церковь спохватилась. Надо все запрещать, что облегчает убийство.
— Понятно… — протянул барон. — Если так, то вы, конечно, правы. Хотя у пистолета дальность никакая, они только в упор страшны. С другой стороны, слабаки да трусы и бьют в упор. Не фига им жизнь облегчать… А мне наплевать, я и голыми руками кого хошь уделаю так, что мало не покажется! — Усмехнулся победоносно: — Я, отец, все-таки атаман Левобережного казачьего войска. У меня лет с десяти ни одного года не было, чтоб меня не зашивали, а моих врагов не хоронили.
— Жестокая у вас там жизнь.
— Да бросьте. У нас дури не в пример меньше. Нет у нас такого, что златирин непременно шпагой на слова отвечать должен. А поединки, если уж дело до них доходит, у нас совсем другие. Мы ж даже спим с оружием. Обычно где сцепились, там и деремся. И не до первой царапины, а пока можем. Но поединки все-таки редкость. Именно потому, что убивать умеют все. У нас в порядке вещей, получив вызов, остыть и извиниться. Если крепко оскорбят, можно и людей своих поднять, да и… Ну, как обычно. Только потом наместник и правому, и виноватому вломит так, что мало не покажется. А по большей части — на кулаках отношения выясняем. А что? Мы народ простой, силы в руках хватает. Иного и отпинать прилюдно не грех, пусть мы оба титулованные по самое не могу… — Помолчал. — Хотя за облыжное обвинение в колдовстве и у нас поплатиться можно здорово. — Покосился на отца Франциска, объяснил лаконично: — У нас Арантав под боком. Лезет оттуда… всякое. И половина земли больная, потому что двадцать лет назад Устаан прошел и наплевал. Так что у нас в деревнях человека соседи могут спалить заживо, если только заподозрят его в колдовстве.
— Понимаю. К нам тоже приходили "беженцы", — кивнул отец Франциск.
— Эх, моя бы воля — выжег бы весь Арантав к чертовой матери!
— Кто ж вам позволит? Арантавом брат короля правит.
— Ну и что? Он черный маг. Политика политикой, а законы никто не отменял. Наместник наш уже сказал, что поддержит, Церковь меня на крестовый поход благословила, казачество только и ждет, чтоб я приказ отдал. Так что я со всех сторон прав. Теодора мне, положим, без суда убить не позволят, ну и ладно, я его в Нортиннаут пешком и в серебряных цепях с удовольствием пригоню. А вот сынка его, Карла, порешить жизненно необходимо. Да и не его это сын, если честно… Только в Арантав и думать нечего соваться, если в войске нет хотя бы одного серьезного боевого мага. А в идеале нужен десяток хороших берсерков. Я, собственно, еще и для того сюда ехал, чтоб с Хайрегардами потолковать на предмет их соучастия.
— Не знаю, что и посоветовать…
— Да ничего. Эрик оклемается, поговорю с ним. — Иоган тяжело вздохнул, глядя на раненого князя. — И чего его понесло выделываться? Надо было зарубить подонка сразу. А он перед профанами высокое искусство показывал. Зачем?! Ну что, тут кто-то понял, что именно он показал?!
— "Танец Птицы", если не ошибаюсь.
— Не ошибаетесь, — кивнул барон. — Ну, вы поняли. Я понял. А больше — никто! Эта толпа не отличит хорошего румальского фехтовальщика от Танцора! Нет, ну зачем?! Полузлатирский сброд развлечь захотел, людской симпатии ему не хватает? А результат — довыделывался. Нет, он что, не видел, с кем дерется?! У парня на весь лоб — Устаанова печать. Свеженькая такая, ясная. Я ее видел четко. И в жизни не поверю, что Эрик ее не заметил. Вот и спрашивается: какого черта он выпендривался? Надо было рубить сходу, колдунов и так развелось как саранчи, теперь и присягнувшие полезли… Там в толпе еще один такой был, завтра найду и убью. Без выкрутасов, мне расположение толпы профанов ни к чему, с одного удара и положу.