Епископ вдруг припомнил детскую выходку барона, вздумавшего кидаться снежками на дуэльной площадке. Попросил разъяснений.
— А! — обрадовался барон. — Так это я печать снимал. Подумал: Эрик ранен, а рукой этого быка с печатью будет водить Устаан. Нечестно. Дай, думаю, хоть печать сниму, раз уж мне зарезать паршивца не дают. А печать, чтоб вы знали, кровью берсерка снимается запросто. Это еще Валенсары открыли. Вот я и швырнул в Горларда снегом, смешанным с кровью берсерка. Мне о таком фокусе в Румале рассказали, я там жил несколько месяцев. Только в Румале снега нет, поэтому там в ведро с водой несколько капель крови добавляли — и обливали человечка…
Иоган опять замолчал, уставившись в окно. Епископ искоса наблюдал за ним и ловил себя на ощущении, что молодой человек ему кого-то напоминает. Казалось, он уже встречал эти светлые, будто добела выгоревшие на солнце волосы, пронзительно-синие глаза… Через несколько мгновений епископ понял: ладенгирский аристократ похож на Альтара Тарнисского, прекрасный портрет которого занимал почетное место в галерее Найнора.
— Вы, ваше святейшество, извините меня за фамильярность, — спохватился Иоган. — Я только сейчас сообразил, что зову вас не как положено, а как у нас принято, у Ладенгиров. Ну, вы же знаете, у нас вера своя…
— Знаю, — спокойно согласился отец Франциск.
— Вы, наверное, думаете, я не только иноверец, но еще и хам, — искренне расстроился Иоган. — Я не хотел, честно.
Отец Франциск улыбнулся устало:
— Ну еще не хватало мне Ладенгира заставлять играть по общим правилам! Сын мой, не столь уж я глуп. И не столь самонадеян, чтоб судить тех, кого Хирос не осуждал.
— А Эрик выживет, — внезапно сказал Иоган.
— Дай-то Бог, — вздохнул епископ. — Дай-то Бог…
…Всадник, ведя в поводу оседланного коня, влетел в теснину улицы Мертвой Головы (сто лет назад тут по суду казнили лошадь, затоптавшую пешехода. А отрубленную ее голову насадили на копье и поставили на перекресток — чтоб другим коням неповадно было). Остановился перед домом старого врача, соскочил наземь и забарабанил в дверь. В окнах домов напротив тут же замелькали лица любопытных кумушек. Всаднику открыл слуга-араб, чью смуглую кожу еще не выбелило северное солнце Аллантиды — в услужении у Махмуда он находился недавно. Слуга низко поклонился, приглашая гостя внутрь.
— Хозяин где? — резко спросил Ларс.
— Я здесь, — послышался мягкий голос с тягучими интонациями. — Кому нужен Махмуд айн-Шал ибн-Хаман?
Ларс разглядел в полутемной прихожей еще одну фигуру. Араб был уже в шубе, с холщовой сумой, в которой он носил инструменты, на плече. Ларс изумился — ну откуда старик вызнал, что его к раненому позовут? — но сдержался, промолчал. Может, и в хрустальном шаре высмотрел, за что запросто казнят, ибо колдовство. Только Ларсу все равно, ему главное, чтоб молодой хозяин выжил.
Приблизившись, врач уточнил:
— Его сиятельству Хайрегарду нужна моя помощь? Какому из них?
— Молодому. На дуэли ранили.
— Каков характер раны?
— Да его пополам разрубили! — для убедительности Ларс показал жестом, как именно.
Врач что-то чирикнул слуге, тот исчез за ковром, отделявшим прихожую от дома.
— Кто перевязывал князя?
— Отец Франциск, епископ наш.
Махмуд обрадовался, заулыбался:
— Досточтимый светоч Церкви умеет оказывать помощь. Князь в надежных руках.
Слуга вынырнул из-под ковра с еще одной сумкой, врач повесил ее на свободное плечо. Ларс подвел ему своего мерина, более смирного, чем жеребец князя.
На Стефаницу, к особняку Хайрегардов, прибыли раньше кареты священника. На парадном крыльце их встретил сам старый князь, жестом оттеснивший дворецкого. Заметив рядом с камердинером врача, старик посерел:
— Ларс, где мой сын? Как, черт побери, ты посмел оставить его? А вы, уважаемый Махмуд, что вы здесь… Устаан вас раздери, что с моим сыном?!
— Он ранен, ваше сиятельство, — втянув голову в плечи, пробормотал Ларс виновато.
— Что?! Да кто тебе разрешил отойти от него, ты, отродье бешеной суки?!
Казалось, князя вот-вот хватит удар. И несдобровать бы Ларсу, ибо Ругерт, несмотря на возраст, рукой обладал тяжелой и точной, а в такой ситуации мог и забыть, что Хайрегард никогда не опускается до битья слуг. Но внимание хозяина отвлек врач:
— Ваше сиятельство, позвольте пояснить. Ваш сын остался на попечении высокочтимого отца Франциска, который не только светоч Церкви, но и последователь наших ученых-хирургов. Чем мог помочь слуга, когда раненый находится в столь надежных и умелых руках? Только взяв на себя миссию посланца.