Сам-то он такого зверства не одобрил, безоружных да связанных бить, да разве ж их остановишь? А княгине все одно конец, а крест ведь какая ценность, жалко, ежели пропадет! Он об этом кресте, можно сказать, всю дорогу думал, пока к шахте ехали, все переживал, что пропадет или, может, Старцев с князей последнее снимет, да тогда все равно что пропадет. А тут такой случай. Вот Ванька в темноте да суматохе и исхитрился.
— Рябов, Постников, посветите вниз, чего там? — раздался окрик Старцева.
Вокруг ямы бестолково суетились люди. Ванька опомнился, торопливо оторвал от рубахи тряпицу, завернул поскорее крест и засунул за пазуху, потихоньку вылез из-за телеги и, подойдя поближе к яме, смешался с остальными. Из старого бревенчатого горла шахты раздавались стоны, плач и молитвенное пение.
— Господи, спаси люди твоя…
Ванька хотел перекреститься, да вовремя опомнился, руку отдернул.
— Кто-нибудь, огня дайте, не видно ни хрена!
— Ты смотри, живые!
— Чего делать-то теперь?
— Ох, грехи наши тяжкие. Чего не стрельнули-то? Патронов, что ль, пожалели, чего теперя делать?
Неслись со всех сторон голоса. От громких криков до тихих шепотков.
— Перестилы там, вот и не подохли! Зацепилися за доски, — склоняясь над самой ямой, светил в нее подоженной веткой Старцев со своими чекистами. — Не могли заранее проверить, мать вашу за ногу! — злился он, крутясь на месте.
— Что делать-то теперь?
— Может, из револьвера попробовать? Или по веревке кого вниз спустить?
— Товарищ Старцев, как быть-то, а?
— Да чтоб вас! Кто место выбирал? Мать вашу! — отбрасывая ветку в сторону, заругался еще злее Старцев, хватаясь за револьвер.
Ванька, уцепив вертевшегося рядом Митяя, поспешил снова к подводам, пальнет еще.
— Гранаты давайте! Забросаем их, чтобы с концами! А потом землей засыплем, — бегая возле ямы, распоряжался Петр Старцев. — Лопаты у кого есть?
— Боже милосердный, останови чад Твоих, вразуми их, — раздался из ямы едва слышный плач. — Спаси души их!
— Да заткнулись бы, что ли! — зло сплюнул кто-то из чекистов.
— Чего с лопатами, есть или нет? — орал Старцев, стараясь перекрыть доносившиеся из ямы стоны и молитвы. — Рябов, живо за инструментом, добудь, только без шуму, и живо, одна нога там, другая здесь!
— Есть! — бросаясь к телегам, крикнул Рябов. — А вы тут чего? А ну, к шахте, там помощь нужна!
Ванька с Митяем неохотно обратно потянулись.
— Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство, — раздался из шахты нестройный хор тихих, пронзительных, щемящих сердце голосов.
— Покойнички распевают, мать их, — грубовато заметил кто-то.
Чьи-то тени заслонили горловину ямы, а затем посыпались на голову несчастных гранаты.
Грохотало так, что у Ваньки уши позакладывало. Что-то там с бедными князьями в яме творится, за что же так-то? Неужто не расстрелять было? — стонал в душе Ванька, вспоминая мальчишек князей, царских племянников, почитай, его ровесников. Это ж не приведи Господи такую смерть принять!
Чекисты со Старцевым метнули еще парочку гранат и, дождавшись, пока осядет пыль, земля и щепки, стали прислушиваться возле ямы.
Да чего там слушать? Кто ж такое переживет! Ироды бесчеловечные.
Вокруг поляны стояла плотная, оглушающая тишина, словно ничего живого в мире не осталось. Даже ветра не стало.
Постепенно звуки стали возвращаться. Шелест листвы, шорох ветра, вскрик птицы, ветка хрустнула под чьим-то сапогом.
— Товарищ Старцев, вроде стонет кто-то, — раздался сбоку чей-то испуганный голос. — Точно стонут! Чего делать-то?
Народ вокруг Ваньки зашевелился, заворчал, загудел испуганно, суеверно, недовольно.
— Мать вашу! — рявкнул Старцев, перекрывая нарастающий бунт. — Бросьте еще гранат, у кого осталось, и заваливайте бревнами. Все одно сдохнут. Да землей присыпьте.