Знал он и о грозящей ему опасности. Земля, по которой он ступал, могла в любую минуту обернуться у него под ногами крутым обрывом, и тогда, упав, он оказался бы на дне близ Литских доков или — с кляпом во рту и со связанными руками в какой-нибудь придорожной канаве под Пертом. Вообще-то его это мало волновало. Он просто устал, вот в голову и лезет всякая ерунда. Ему необходимо отдохнуть и развеяться после пребывания в беспросветно убогом, сером мире эдинбургских наркоманов.
Он знал: то, что он ищет, происходит именно здесь, в расползающихся во все стороны жилых новостройках и ночных распивочных, а не в сверкающих дискотеках и безвкусно обставленных квартирах Нового города.
Не нравилось, очень не нравилось ему только то, что настоящие хозяева страшного ночного Эдинбурга столь замкнуты, скрытны, будто они тут чужие. Ему хотелось, чтобы его преступники вели преступный образ жизни открыто. Он восхищался гангстерами Глазго, жившими в 50-60-х годах в трущобах Горбалза. Там, в Горбалзе, они вынашивали свои преступные планы, давали соседям взаймы грязные деньги и в конце концов при необходимости могли тех же соседей прирезать. Настоящее семейное дело! Не то что здесь, совсем не то что здесь. Здесь все было по-другому, и это ему очень не нравилось.
Однако разговор с Кэмпбеллом навел его на интересные соображения. Судя по всему, Ребус подозрительный тип. Как и его братец. Возможно, тут не обошлось без их участия. Если в темных делишках замешана полиция, тогда его задача станет еще труднее, а значит, и увлекательнее. Теперь, чтобы добиться успеха в расследовании, нужно лишь не упустить момент, удобный момент. Этот момент наверняка уже близок. Не зря же считается, что у него нюх на такие дела.
5
В половине второго они устроили перерыв. В здании была небольшая столовая, открытая даже в столь поздний час. Именно в это время суток на улице совершалось большинство мелких преступлений, однако в столовой было тепло и уютно, к тому же бдительных полицейских ждала горячая еда с бесчисленными чашками кофе.
— Сплошная неразбериха, — начал Мортон, выливая кофе из блюдца обратно в чашку. — Андерсон и сам понятия не имеет, что он затеял.
— Дай, пожалуйста, сигарету. У меня кончились. — Для пущей убедительности Ребус похлопал себя по карманам.
— Черт возьми, Джон, — сказал Мортон, заходясь стариковским кашлем и протягивая через стол сигареты, — клянусь, в тот день, когда ты бросишь курить, я сменю нижнее белье.
Джек Мортон не был стариком, несмотря на некоторую невоздержанность, быстро и неумолимо приближавшую безвременную кончину. Тридцатипятилетний Мортон был на пять лет моложе Ребуса. За плечами у него тоже был распавшийся брак, четверо детей постоянно жили у своей бабушки, а их мать уехала с очередным любовником в подозрительно долгий отпуск. Вся эта треклятая ситуация, как сказал он однажды Ребусу, сплошное мучение для всех, и Ребус с ним согласился, поскольку и сам мучился угрызениями совести из-за дочери.
Мортон был полицейским с почти двадцатилетним стажем и, в отличие от Ребуса, начинал с самых низов, дослужившись до своего нынешнего звания исключительно благодаря упорному труду. Он рассказал Ребусу о себе, когда они вдвоем на целый день махнули на рыбалку в окрестности Берикшира. День был чудесный, у обоих отлично клевало, и к вечеру они подружились. Ребус, однако, не соизволил поведать Мортону свою биографию. На Джека Мортона Ребус произвел впечатление узника, сидящего в тюремной камере, построенной собственными руками. Говорил он о себе нехотя, а уж по поводу армейской службы и вовсе словечка не произнес. Мортон знал, что служба в армии порой именно так влияет на человека, и считался с желанием Ребуса хранить молчание. Возможно, именно в этом шкафу Джон спрятал парочку скелетов. У него тоже были тайные грешки за душой. Некоторые из наиболее примечательных арестов были произведены им с не вполне строгим соблюдением «соответствующих процедурных норм».
Мортон давно уже не стремился увидеть свое имя в газетных заголовках, кричащих о сенсационных преступлениях. Он попросту продолжал ходить на работу, получал жалованье, иногда подумывал о грядущей пенсии и мирной рыбалке на старости лет — и топил в алкоголе угрызения совести, терзавшие при мысли о жене и детях.
— Уютная столовая, — нехотя произнес Ребус, закуривая.
— Да. Я иногда здесь бываю. У меня есть знакомый в компьютерном зале. Между прочим, среди операторов полезно иметь своего человека. И глазом моргнуть не успеешь, как они установят нужный тебе номер машины, имя и адрес. Надо просто изредка ставить им выпивку.