К ряду безусловных достоинств Вити Гешефта следовало отнести дар угадывать самые острые нужды своих соседей.
Визит к близнецам Витя начал с того, что выложил на стол две картинные упаковки с иностранными этикетками.
— Когда люди с малых лет всерьез относятся к проблемам гигиены и здорового быта, — начал Витя бархатным голосом, — можно не сомневаться, что жизнь их сложится не менее удачно и полноценно, чем у Леонардо да Винчи. Это мой первый взнос в вашу московскую жизнь, — кивнул Витя на упаковки и пояснил: — Новейший американский антикрысин. Каждая пачка при правильном употреблении рассчитана на отравление двух-трех десятков крыс и последующего их ухода с места массовой гибели в радиусе не менее пятисот метров.
— Так это небось кучу денег стоит? — покосился Ник на заманчивые упаковки.
— Вы меня не поняли, мальчики, — с обезоруживающим обаянием улыбнулся Гешефт. — Я же сказал: это вам в дар. От всего сердца. Владейте и дерзайте.
— Так что ты хочешь взамен?
— Всего-навсего чтобы вы выслушали одно деловое предложение. И поверь, даже если ты ответишь на него стопроцентным «нет», моя расположенность к вам не изменится ни на йоту.
— Я к вашим услугам, сир, — раскланялся Иг.
— Во-первых, я видел, как ты показывал Сергею «Джорджа из Динки-джаза», работая за банджо и саксофон, — немного переждав, не торопясь начал Витя. — Во-вторых, не надо быть педагогом консерватории, чтобы понять, чего ты стоишь. Но это не главное. Должен тебе признаться, я за версту чувствую душу художника. Талант надо беречь и ценить. Иначе раскрадут по чайным ложкам. Сколько мы знаем исторических примеров с гениями, которые «спасибо» за свои дела получали лишь посмертно.
— И что ты мне предлагаешь при жизни? — любезно спросил Иг, внимательно выслушав эстетическое кредо Гешефта.
— Для начала два пробных дебюта по настроению. Завтра мы с тобой идем на именины в один тихий дом, где люди тянутся к культуре. Ты на чистой технике исполняешь по личному выбору два песенных романса, желательно в стиле Изабеллы Юрьевой или Козина, и делаешь крохотную имитацию под джаз Утесова. Это занимает у тебя от десяти до пятнадцати минут времени. Получаешь за свой труд две тридцатки и совсем неплохо продуктами. В пятницу — дом, где все поставлено на широкую ногу. Для затравки ты даешь две вещи — что-нибудь под Русланову и Лялю Черную.
Далее за каждый последующий номер ты имеешь по тридцать. Заметь, вдохновение не растрачиваешь, а только совершенствуешь мастерство.
Иг с полминуты потомил Витю.
— А я согласен. Деньги и продукты нам сейчас очень нужны.
— Не сомневался, что найду общий язык с интеллигентными людьми, — резюмировал Гешефт. И, пожимая Игу руку, добавил: — Во второй дом на ужин ты можешь взять с собой брата.
На следующий день после платного дебюта Ига все собрались у Медуницы.
Из «тянущегося к культуре» дома Иг принес плотный кулек жареных семечек, которые щедро высыпал на стол.
Елене Иг преподнес персональный подарок. Маленькую деревянную коробочку, где роились переливчатые круглые блестки — васильковые, изумрудные, рубиновые. Несколько ниток радужных стеклянных бус. Необычной мягкости мониста. Браслеты из крохотных деревянных шариков, расписанных золотыми и серебряными узорами.
— У хозяйки дома, куда меня Гешефт привел, циркачка год назад угол снимала. И забыла эту коробочку. Хозяйка ко мне прониклась, — рассказывал Иг со снисходительной усмешкой, — бери, говорит, мальчик. Твоя артистическая жизнь должна быть красивой и бурной, как картины Айвазовского. Я взял, но тебе это все куда больше пригодится.
— Спасибо… — Медуница вывернула перед лицом ладони, заговорила шепотом, словно боялась, что легкомысленное счастье передумает и убежит. — Две синих бусины больших на могилку Ивасика…
Иг смутился:
— Кладбище твое на месте? Сейчас достанем. Делов-то кошке на суп!
Не спрашивая разрешения Медуницы, Иг бросился в ее закуток, полез под диван. Шашапал поспешил помочь другу. Принимая крышку от коробки, сочувственно спросил Елену:
— Не можешь без кладбища?
Девочка кивнула.