Бесноватый напор так оскорбил Сергея, что ему невыносимо захотелось сбежать, зареветь от обиды… Пятясь, он путано заговорил, мало что соображая, стараясь любой ценой удержаться, чтобы не завыть в голос:
— Я все думал, ты разыгрываешь. Жутко хочется посмотреть, но я же не предупредил никого… Мать сегодня рано с работы.
— Ха-ха! — подскочил вверх Иг, крутя билетами над головой. — Форшмак и полные штаны!
Ник, молчавший с тех пор, как Арсен Иванович и Галина Мухамеддиновна застали ребят за чаепитием, подошел к брату, выхватил у того из рук два билета, разорвал в мелкие клочья, небрежно швырнул под ноги Сергею. Сказал с отменной вежливостью, проникновенно, но тихо:
— Привет, правильным людям.
Круто повернулся и пошел к дверям клуба, не оборачиваясь… Иг ухватил за плечо побледневшего Шашапала, заорал, увлекая его вслед за Ником:
— Пойдем, Шашапальчик! Попрыгаем!.. И гори все синим огнем!
Да здравствует Союз Необычайников!
На табличке, что висела на парадной двери квартиры Медуницы, значилось: «Райская В. Г. — 2 звонка». Другая фамилия заклеена картонкой, на которой расплывишмися чернилами было кривобоко выведено — Прошин А. Я. Этот Прошин А. Я., со слов Вероники Галактионовны, был аккордеонистом Гастрольбюро и постоянно находился в разъездах. Никто из ребят ни разу не видел загадочного музыканта. Полуторагодовалый сын аккордеониста болел туберкулезом легких. Жена А. Я. — медлительная, заспанная и вечно непричесанная Нинила Марковна появлялась в квартире крайне редко, кочуя вслед за ребенком из больницы в больницу.
Не успела растерянная Медуница открыть перед Сергеем дверь, как за ее спиной возник тщедушный остроносый человек в бледно-лиловых кальсонах. Выкатив на Сергея и без того выпуклые базедовые глаза, кривя рот, зашипел:
— Кой черт ты как на пожаре трезвонишь?! Видно, мало тебе ноги пообломали!
Сергей остановился как вкопанный, а остроносый сразу же переключился на Медуницу:
— Еще хоть один тренькнет, вместе с ним с лестницы спущу!
Медуница схватила Сергея за рукав и увела в комнату.
— Ребеночек у них заходится. Заснул только-только, а я вас забыла упредить, чтоб не звонили громко. Им ребеночка завтра с утра в новую больницу везти, вот и мыкаются.
— Может, мы к нам? — предложил было Иг, но, спохватившись, опасливо зыркнул на брата и продолжать не стал.
Елена, заметив перегляд близнецов, кинулась к буфету в поисках лопатки для перевертывания блинов и котлет, заговорила, как колыбельную запела:
— Да у меня вот-вот все готово будет. Я сейчас на кухню прошмыгну, дверь парадную приоткрою тихонько и стану Шашапала выслушивать. А есть мы все за ширмы уйдем. Шашапал сеанс одновременной игры проводить собирался. Потом чай пить будем. А пока меж собой сразитесь.
Подхватив лопатку для переворачивания, Медуница бесшумно выскользнула за дверь.
— Ты хоть раз у Шашапала выигрывал? — спросил Иг у Сергея, подходя к шахматным самоделкам Шашапала.
— Два раза и шесть ничьих, — похвастался Сергей. — Правда, оба выигрыша, когда мы блиц играли. Раздумывать нельзя — сразу ходить.
— Ты, видно, удачник, — надул губы Иг, рассматривая подсвечник-лотос, — я только один раз с ним мат сделал.
— Сыграем? — предложил Сергею Ник.
Осторожно сняв с шахматного поля черную и белую пешки, нарисованные на бумажных квадратиках, поболтал квадратиками в ладонях, развел сжатые кулаки, протянул для выбора Сергею.
— Левая, — решил Сергей.
— Твои белые, — разжав кулаки, объявил Ник.
Пожертвовав подряд две пешки, Ник развернул острейшую атаку на королевском фланге.
Сергей так задумался над ответным ходом, что не услышал, как в комнате появились Шашапал и Медуница.
Оба, загадочно улыбаясь, прошествовали в недра лабиринта. Медуница несла миску с солеными огурцами, бутылку с остатками подсолнечного масла и разновеликие кусочки хлеба — долю в общий кошт близнецов и Шашапала. Шашапал величаво тащил прикрытую крышкой сковородку с дроченами и проволочную подставку.
Как родился, выплеснулся рассказ об угоне, никто из ребят не заметил. Возможно, из разговоров — кто каких немцев видел.
Шашапал знал врагов по газетам, радио и фильмам. Близнецы встретили эшелон с пленными немцами, когда отец возвращал их в Москву.
— …какие-то они квелые. Как жухлая ботва от картошки, — наморщив лоб, вспоминал Иг.
Впервые живых немцев Сергей увидел прошлым летом недалеко от пустовавшего поселка, где по настоянию врачей семья сняла дачу, чтобы вывезти его на свежий воздух.