Затем, разойдясь по разным углам, ребята и Медуница написали на своих листьях имя самого любимого человека. И хотя Медунице было разрешено писать печатными буквами, она провозилась над своим листом дольше всех.
Листья сложили надписями вниз в кружку, сотворенную из гильзы зенитного снаряда.
В абсолютной тишине сложенные на дно кружки листья подожгли одновременно пятью спичками.
Пока листья горели, каждый, набрав полные легкие воздуха, не должен был дышать. Вытянувшись по стойке смирно, надо было думать о заветной мечте.
От напряжения у Шашапала даже слезы из глаз покатились. Но дыхание он все-таки удержал.
Пока Ник превращал пепел от листьев в пыль, Медуница тут же, на столе, готовила тесто для уникального пирога. В сердцевину пирога и был закатан священный пепел. На готовый пирог водрузили пять крохотных свечек.
Над горящими свечами сплелись пять правых ладоней.
Сергей зачитывал торжественный текст посвящения, а друзья повторяли за ним каждую фразу:
— …и пусть перейдет от меня к андам моим все бесстрашное, доброе и веселое. Чтобы умножиться в них до бесконечности…
— …и получу от них все светлое, сильное и гордое.
— Пусть сопутствуют нам удача, радость и счастье.
— Да здравствуют мои верные аиды — Елена, Иг, Ник и Шашапал!
Вслед за Сергеем каждый повторил последнюю строчку, перечисляя имена друзей строго в алфавитном порядке.
Пять соединенных ладоней погасили свечи.
Пожав друг другу руки, пирог разрезали на пять равных частей и съели.
В заключение торжественной церемонии каждому было присвоено соответствующее звание Чудодея Союза Необычайников.
Главой и Председателем Союза Необычайников был провозглашен Сергей. Ему же присваивалось звание Чудодея Превращений и Мистификаций.
Елена была признана Чудодеем Медицины и Вкусноты.
Шашапал нарекался Чудодеем Незримых Контактов со Вселенной.
Иг — Чудодеем Музыки и Финансов.
Ник — Чудодеем Летающего леса.
Крест-накрест
Первые утра июня начинались с ранних, стремительных дождей. Сумбурные и обильные дожди проносились над Москвой в пятнадцать-двадцать минут. А уже с обеда от жестокого солнца и доканывающих испарений трудно было дышать.
Засыпая, Сергей слышал, как мать талдычила отцу, что «больной ребенок задыхается в каменном мешке» и если они «немедленно не снимут дачу, все кончится катастрофой».
Вспоминая прошлое лето в заброшенном полупустом дачном поселке, где участки заросли крапивой и лопухами, Сергей видел редкие «зеленухи» на единственной яблоне, что не погибла от морозов последних лютых зим. Терпкий, сулящий невообразимое блаженство запах вечерней речушки, на чей топкий берег приносили его на носилках отец с Аленой, если отцу удавалось «рано» приехать с работы. Прислушиваясь, как счастливо отфыркиваются в желтовато-розовом мареве сестра и отец, до краев наполняясь острыми запахами отогревшейся за день воды, бисерной ряски, вычурных темно-лиловых цветков, название коих никто не знал, Сергей с безотчетной радостью погружался в теплоту закатного солнца. Иной раз Сергею удавалось почувствовать струящуюся теплую плоть реки, бережно его омывавшую.
Когда его уносили от притихшей реки, в руках оставались таинственные дары: леденящий цветок водяной лилии, камыш с бархатным темно-коричневым шишаком. Огромный круглый лист в половину туловища Сергея…
То, что он когда-нибудь сможет плавать, не умещалось даже в самых дерзких мечтах.
Лес полонил разнообразием многоликой жизни, пронизанный птичьими откровеньями, в чьи пределы до прошлого лета его никогда не заносили.
Втроем они выбирали полянку поприветливей, ставя носилки Сергея возле крохотного брусничника; высокого стебля с рубиновыми каплями костяники, или крепкой сыроежки, до которых Сергей мог дотянуться. А сами расходились в поисках грибов и ягод. Стоило отцу и Алене скрыться за деревьями, как лес начинал струиться и двигаться, охотно одаривая Сергея маленькими чудесами.
Откуда-то появлялся деловитый красноголовый дятел. Усевшись на ствол сосны, принимался за работу, изредка косясь на неизвестного бездельника.
Вспархивал на боровой колокольчик голубой мотылек, замирая и сливаясь с крупным, взласканным июльским солнцем, цветком.
Забегали на носилки тонконогие пауки. Выяснив что-то особо важное, быстро улепетывали.
Долго кружился, цепляясь за крепких, полных жизни собратьев, оранжевый лист.